Я вышел за ворота и, оставляя позади этот в прямом и переносном смысле сумасшедший дом, набрал Графа:
— Андрей, кажется, мы ее нашли…
* * *
Ахмед
Ахмед поставил размашистую подпись на документе и подул на чернила. Сделка с китайцами состоялась на самых выгодных для него условиях. Сделка, которую он желал провернуть еще в прошлом году, но как всегда ему помешали проклятые Вороны. Пришлось уступить в цене, но самое главное он получил свою долю в этом огромном и жирном куске пирога. Эта ниша рынка полностью принадлежит Нармузинову. Новинки высоких технологий, которые теперь доступны ему в числе самых первых. Новые смартфоны, телевизоры, компьютеры по самой выгодной цене. Кианг Чен получил за это то, чего хотел — свою долю из шести с половиной процентов на Якутском алмазном прииске. Не так много, чтобы войти в совет директоров, но и не мало. Доля ощутимая, но для Нармузинова не столь важная, если учесть, что именно он получил взамен.
Ахмед удовлетворенно ухмыльнулся и щелкнул пальцами. Словно из ниоткуда появился мужчина в белом костюме и склонился в поклоне.
— Отнеси адресату. Проследи, чтоб просмотрел при тебе и подтвердил получение.
Слуга осторожно взял папку, потом припал к руке Ахмеда губами. В этот момент дверь кабинета распахнулась, и Рустам без стука вошел в кабинет. Незваный гость замер на пороге, сжимая в руках белую картонную коробку, покрытую бурыми пятнами. Ахмед резко повернул голову:
— Рустам, мать твою, почему без предупреждения? Какого хрена ты сюда притащил эту дрянь?
— Ахмед, — голос верного плебея Нармузинова дрогнул, — это подбросили мне под дверь. Там голова. Давай отбой. Не вези бумаги — китайцы решат, что это твоих рук дело, и нам тогда несдобровать. Нельзя сейчас отсвечивать.
— Чья голова?
— Зихао Цзяна.
Ахмед даже не дрогнул, он внимательно смотрел на Рустама, только пальцы шариковую ручку сжали с такой силой, что она треснула пополам.
— Кто? — снова сел голос и Нармузинов прокашлялся. Последнее время у него частенько сдавали голосовые связки.
— Ему выкололи глаза.
Ахмед громко выругался на своем языке и с яростью смел все со стола. От резкого шума вбежали охранники и замерли на пороге, не решаясь войти.
Больше азиат ничем не выдал своей ярости. Он тут же взял себя в руки и медленным шагом подошел к окну, распахнул настежь. Вспышка молнии осветила напряженное, бледное лицо Нармузинова. Но Рустам прекрасно знал — за внешним безразличием может скрываться все, что угодно: от гнева до безудержного веселья. И этого боялись больше всего. Ахмед был непредсказуем для своих людей. Даже для тех, кто был к нему близок и хорошо знал.
— В который раз убеждаюсь, что на меня работают сплошные идиоты, — прошипел Ахмед.
— В коробке есть еще кое-что. Я думаю, это послание для тебя.
Рустам поставил коробку на стол, и Ахмед кивком указал на крышку, слуга развязал ленту и открыл ужасную посылку. Азиат с презрением смотрел на отрезанную голову китайского посредника, через которого заключил свою самую выгодную сделку за последние пару лет. Смотрел на пустые глазницы и потеки крови и чувствовал, как перед глазами начинает рябить от злости. От бессильной, разрушительной злости.
— Ублюдок. Опять опередил. Откуда узнал, тварь?
Рустам подал Ахмеду пакет и замер, ожидая указаний. Азиат разорвал упаковку, и на стол выпал белый локон. Он взял прядь и поднес к лицу, вдыхая аромат, его глаза закрылись, и вдруг он проорал нечеловеческим голосом:
— ПОШЛИ ВСЕ ВОН. ВСЕ ВОН.
Через мгновение Ахмед остался один, в полумраке. Он смотрел на локон, пропуская его между пальцами. Затем вскрыл конверт, достал свернутый вчетверо лист бумаги. Развернул письмо слегка подрагивающими пальцами.
— Я раздеру тебя Воронов, я выгрызу твое сердце зубами. Я уничтожу тебя, твою семью, от твоего дома останется пепел, — прошипел Нармузинов, вглядываясь в ровные печатные буквы. Потом медленно смял бумагу и зарычал.
— Рустам. Ко мне, мать твою.
Бледный помощник снова вошел в кабинет, нервно дергая узел галстука.
— Начальника охраны погрузить в чан с кипящим маслом и поджаривать живьем, пока не сдохнет.
