Сумди снимает рубашку, вытирает ею пот на груди и под мышками, комкает ее и швыряет под навес. Сумди сильный. Все мускулы видны. Сумди садится на землю, вытянув вперед искалеченную ногу.
– Сними ты свою майку, – говорит он, – жарко же.
– Ничего, мне и так хорошо.
– Чего ты стесняешься? Сними.
Майку снять очень хочется, жара страшная, но Чамди стыдно за свои торчащие ребра – даже мальчишка в такси его пожалел.
– Все нормально, мне хорошо, – повторяет он.
– Потом обливаться хорошо? Ты что, в прошлой жизни свиньей был? Снимай давай, а то я сам с тебя ее сниму!
Чамди живо стаскивает майку. Он никогда голым не ходил, а сейчас вот стоит посреди улицы, и все на него смотрят.
– Мама дорогая! Ты же тоньше прутьев решетки! Пролезешь в окно без проблем, – восхищается Сумди.
– Я же говорил, что ребра у меня…
– Ладно тебе, я же пошутил! Надо же, какой чувствительный! В этом городе нужно быть харами.
– Кем?
– Бесстыжим уродом. И нечего стесняться! Ты посмотри на меня – нога искалечена. Так что мне теперь, прятать ее или делать вид, будто это тросточка такая?
– Ногу не спрячешь.
– Спрятать что хочешь можно. Тебе просто воображения не хватает.
– Хватает, неправда!
– Докажи. Докажи, что ты не тютя, что у тебя есть воображение.
– Если докажу, ты мне мои деньги отдашь! Идет?
– Поглядите-ка на него, он уже торгуется! Какой прыткий!
– Вот смотри, майку я снял, хожу, всем ребра показываю. Значит, я не тютя.
– Ничего это не значит. Нужно представление.
– В смысле?
– Ладно, учись.
Сумди оглядывается по сторонам. По другую сторону толстого ствола стоят двое, молодой парень и мужчина постарше. Молодой выдыхает папиросный дым за ворот рубахи – думает, так будет прохладнее.
– Эй, – кричит Сумди, – отгадайте загадку! Кто отгадает, тому приз!
Тот, что постарше, выдувает дым в небо. Чамди небо жалко. Мало того, что приходится дым вдыхать и слушать, как кричит жена Усамы, так еще внизу вместо цветов одни нищие.
Тот, что постарше, вроде в хорошем настроении, а вот молодой сердито сплевывает.
– Ну-ка, сколько у меня ног? – спрашивает Сумди.
Старший молча курит.
– Что, думаете, простой вопрос?
– Ну, две.
– Мимо! Спросим твоего друга. Сколько у меня ног?
Молодой отмахивается.
– Что-то он не в духе. Жена бросила? Или девушке в постели не понравился?
– Вали отсюда, пока по роже не получил!
– И у тебя рука поднимется на невинного хромого ребенка?! Это не по-мужски как-то.
Старший смеется. Глаза у него маленькие и зеленые, как у Кайчи из приюта. Наверное, тоже непалец.
– Ладно, дядя, лучше я у тебя еще раз спрошу. Ну, сколько у меня ног? Даю подсказку: одна нога не ходит. Которая?
– Правая.
– В точку. А другая какая?
– Левая.
– А где еще одна? Самая сильная и самая важная? Ее не видно. Та самая, которая вроде у твоего друга не работает? Он из-за этого злится?
– А ну вали отсюда, бхадва! – огрызается молодой.
– У тебя средняя нога без дела болтается, а сам меня пиписькой обзываешь? Короче, дядя, ты не угадал, так что приз тебе не полагается. Плати давай!
– Денег не дам, – отвечает старший.
– Денег? Не в деньгах счастье. Главное – любовь. Ведь не перевелись еще на свете сердца, способные любить. Полюби меня, вот и вся плата. Не можешь полюбить, так хоть папироской угости!
Старший лезет в карман серой рубашки и бросает Сумди папиросу. Поймать ее Сумди не успевает. Он поднимает папиросу с земли и поворачивается к Чамди.
– Вот так можно куревом разжиться. Понял? Теперь твоя очередь.
Чамди молчит.
– О чем задумался?
– Я… я загадку не понял.
– Что?!
– Что это за средняя нога?
– Ослиная твоя голова! Всю жизнь провел в приюте, читать и писать научился, и никто ему о его скрытой ноге не рассказал! Мне стыдно ходить с тобой по одной земле! Ничего, сегодня же ночью ты найдешь свою третью ногу. И то будет волшебная ночь, недотепа! Руку не сможешь оторвать от своей третьей ноги! Но сначала – уговор. Ты обещал устроить представление. Давай, развлекай меня, а я буду смотреть, как король, и курить папиросу.
– Я расскажу тебе историю.
– Не, историй не надо.
– Мою историю.
– Да ну. На фига мне твоя нудятина? Ладно, можешь просто рядом посидеть.
