От боковой двери, за которой исчезли «клеши», тянулась очередь, будто в кассу, — сплошь мужчины. Она быстро подвигалась. Джек пристроился в хвосте и заметил, что стоявший перед ним подросток обмахивается, как веером, купюрой в пять песо.
— Что показывают? — спросил он.
Подросток объяснил, что за пять песо можно посмотреть, как снимают «бомбу» — подпольный порнофильм, и увидеть все в натуре раньше, чем это пойдет «вставным роликом» в кинотеатрах.
— У них сегодня потрясная бомбера[51], Марла Малага, — сказал покрывшийся потом от предвкушения удовольствия паренек, — а Томми Тонтинг работает «быком».
Джек уплатил пятерку человеку, стоявшему у входа, и вслед за другими зрителями поднялся на второй этаж, где в помещении, выполнявшем роль спальни, вокруг кровати устанавливали съемочное оборудование. Из соседней комнаты доносились возгласы публики…
— Там сейчас просто так показывают, без съемки, — объяснил Джеку его новый юный друг, — только уже все кончается. Если хотите, можете посмотреть, но тогда вы потеряете здесь место в первом ряду.
Пожертвовав первым рядом, Джек прошел в соседнюю комнату. Зрители стояли плотным кольцом почти до самой двери, но он мог поверх голов видеть действо. Дело и впрямь уже шло к кульминации… Джек поймал взгляд женщины — она бесстрастно смотрела на пяливших глаза мужчин.
Когда все было кончено, «бык» поднялся с кровати, обернул бедра полотенцем, и тут Джек рассмотрел женщину: белая кожа, черные волосы… Видел ли он ее раньше? Она встала и, не прикрываясь полотенцем, прошла в ванную к торо. Толпа зрителей поредела, потом «бык» вернулся и подобрал с пола и с кровати монеты — щедрые дары зрителей, которые хотели продолжения действия.
— Изумительная бомбера, — сказал Джек «быку». — Как ее зовут?
— Иветта. В вашем вкусе, приятель?
— Может быть. Где я могу встретиться с ней? — спросил Джек, бросая несколько монет.
— Ее можно угостить внизу, в ночном клубе. Как вас зовут?
— Джо.
— О’кей, Джо, — улыбнулся мужчина. — Я скажу ей, она вас найдет внизу.
Джек задержался в дверях другой комнаты. Там уже начались съемки. «Быком» теперь был не кто иной, как юный пижон в «клешах», он же Томми Тонтинг.
В клубе внизу как раз был «счастливый час» — напитки в полцены, дискотека, где, впрочем, никто пока не трясся под «консервированную» музыку, кроме двух довольно вялых девиц в сапогах, с лоснящимися, как у боксеров, телами, зачем-то посаженных в клетки. Клетки помещались по бокам от танцевального круга, очерченного лившимся с зеркального потолка светом. Столики перед эстрадой были пусты. Некоторое оживление наблюдалось только у стен, в потемках, где парочки, устроившись в сдвоенных креслах, использовали столы как прикрытия.
Официант с фонариком проводил его к свободному месту в полумраке, и Джек велел доставить пиво и Иветту.
— Скажите ей, что я Джо.
Она появилась в мини-юбке цвета незрелых яблок и в домашних туфлях-шлепанцах.
— Это не положено, но у меня ужасно болят ноги. Ты уж не вздумай жаловаться, Джо, а то мне попадет.
— Я не Джо, — сказал он, внимательно присматриваясь к ней. — Я Джек Энсон.
На нее, похоже, это не произвело никакого впечатления.
— Хелло, Джек. Первый раз здесь?
Он сообщил, что приехал из Давао, и назвал свой отель, однако и на это она никак не отреагировала.
— Я слышал, ты часто бываешь в моем отеле, — добавил он.
— Не особенно, но я обслуживаю почти все отели вокруг, особенно в китайском квартале. Так что, навестить тебя в номере?
— Мне кажется, вчера утром возле моего номера я тебя видел.
— Вчера утром я была далеко, в Тарлаке[52]. Съемки всю ночь. Нет, не эта порнуха. Все вполне прилично. У меня там маленькая роль — воспитанница монастырской школы. Думаешь, я заливаю, Джек? Но я в самом деле училась в монастырской школе.
— И я бы сказал, не так давно.
— Мне восемнадцать лет.
— Ты быстро прожигаешь жизнь, Иветта.
— Да, не говори! Сначала, очень рано, секс, потом наркотики, потом вот это. Но если закреплюсь в кино, все будет иначе. Только они боятся на меня ставить, потому что у меня уже привычка.
Принесли ему пиво, ей — «дамский напиток». Она зевнула в свой бокал.
