Шмяк. Шмяк.
— Это нечестно по разным причинам. Не знаю, даже с какой начать. Ой! Нет, как раз знаю! Я позвоню своему адвокату.
— У тебя нет адвоката. — Еще шлепок. — И кроме того, ты что, не читала? Грубый секс нынче считается веселой забавой.
— Только по взаимному согласию! Прекрати! Похоже, что я согласна?
— Если бы не согласилась, я бы сейчас был на заднице.
Что правда, то правда. Она вряд ли беспомощное существо. Пайпер вытерпела еще шлепок, потом скрипнула зубами.
— Не хочу причинить тебе боль.
— Переживай за себя.
Еще удар. Потом рука застыла. Ладонь опустилась на ягодицы, которые горели. Помедлила. Потерла.
— Купер Грэхем! Ты меня лапаешь.
— Да нет.
Он скользнул рукой между ее ног, ухватил через джинсы, голос вот — вот выдаст хрипотцу, от которой Пайпер, ощутив желание, слабела. Сначала она вовлеклась в игру на детской площадке, а теперь позволила театральным действиям пещерного человека возбудить ее. Просто неисправима. И несмотря на все увещевания и укоры, которыми Пайпер награждала себя, ей было все равно.
— Прошу прощения, — сказала она таким же, как у него, хриплым голосом.
Купер сунул руку ей под футболку с «Медведями» и прошелся большими пальцами по спине. Задержался у бюстгальтера.
— У тебя чересчур много одежды…
Пайпер не поняла, то ли с его помощью, то ли сама переместилась, но в мгновение ока уже была у Купера на коленях, оседлав его, упираясь коленями в мягкую обивку дивана по обеим сторонам его бедер.
Купер сжал ее в объятиях. Пайпер обняла за шею и уставилась в вырезанное как из гранита лицо.
— Мы в самом деле собираемся этим заняться?
Лоб Купера прочертили морщины.
— Похоже на то.
Ей тоже так показалось.
— Что насчет твоей щепетильности? Я все еще твой сотрудник.
Он наклонился вперед и прикусил ей нижнюю губу.
— Ты не сотрудник. Ты помеха.
Пайпер ткнулась носом в ямочку на его подбородке.
— Чему?
— Моему умственному спокойствию.
Вот это она прекрасно понимала.
Купер потерся губами о ее.
— А как с твоей щепетильностью?
— Временно отсутствует, — пробормотала Пайпер.
Он отыскал уголок ее рта.
— Ни одну женщину не шлепал в жизни. Даже в голову не приходило. Черт, как здорово.
Пайпер подавила желание потереть саднившую задницу.
— Один удар не повредит.
Купер отстранился так, что она уставилась прямо в затуманенные золотисто — карие глаза.
— Я все еще зол на тебя как черт, — предупредил он.
— Я поняла. — Она встретила прямо его взгляд. — Если тебя утешит, я на себя зла больше.
Может быть, это Купера удовлетворило, потому что он дотронулся губами до ее шеи.
— Обещаешь, что больше не будешь драться с моими ребятами?
Пайпер наклонила голову, чтобы дать ему побольше места.
— Обещаю.
«Только если они будут присматривать за тобой».
Он снял ее с колен.
— Ладно. Тогда давай закончим с этим.
Пайпер пропала. Отчаянно и опрометчиво. Она потянула за подол футболку и стащила через голову.
Не успели они оглянуться, как оба очутились обнаженными на диване. Даже короткая передышка, пока Купер натягивал презерватив, не погасила ее желание. Ей хотелось одного — грязного, преступающего все запреты секса с этим парнем. И может, может быть, заставить его потерять голову, как случилось с ним последний раз.
Впрочем, Купер не стал играть в ее игру.
— Держите при себе ручонки, леди, — предупредил он, когда Пайпер потянулась к нему.
— Ты тоже, — ответила она. — Нет. Погоди. Можешь тянуть свои руки ко всему, что нравится.
И он последовал совету.
Пайпер оседлала его, в такой позиции пальцам Купера ничего не мешало, лаская, разгуляться. Глаза у него потемнели, блестя от желания, однако взгляды больше не пересекались. Ни Пайпер, ни Купер не хотели большей близости.
Пайпер склонилась к его губам, даря глубокий поцелуй, поцелуй, в котором чувствовалось нечто более для нее значимое. Купер зарылся рукой ей в волосы, удерживая на месте. Губы, языки, зубы сталкивались и вели битву. Пайпер было хотела схватить Купера, однако он не позволил. Толкнул на мягкий диван и, нажав, развел ей бедра. Осмотрел и предъявил права на то, что Пайпер с такой готовностью предлагала.
Большими пальцами нажал ей на бедра, сладко терзая ртом, дразня, мучая… И уклонился. Жестокий безжалостный уход… пока Купер перемещал свое тело.
