Первая гражданская война в Риме - страница 78

. В чем именно состояло пoпрание ius et dignitas, Цицерон не конкретизирует[790], что, кстати сказать, явно контрастирует с началом речи «За Росция Америйского», где он жалуется на «неблагоприятные обстоятельства» для судебных выступлений в то время, когда победили враги Мария и Цинны (1: iniquitatem temporum; taceant auterti idcirco, quia periculum vitant). Незримый контроль власти в важнейших случаях, безусловно, ощущался, но насколько часто и в какой мере, сказать невозможно из-за отсутствия данных. Само это молчание в известном смысле характерно — учитывая практически единодушную неприязнь античных авторов к циннанцам, логично было бы ожидать соответствующих примеров, и, вполне вероятно, что дело тут не только в скудости источникового материала. Причина этого, очевидно, в том, что циннанцы избегали явных нарушений (за исключением репрессий 87—86 и 82 гг. и переизбрания их вождей в консулы год за годом), которые стали бы достойным сюжетом для обличений со стороны их недругов.

Таким образом, время власти Цинны вряд ли можно считать в прямом смысле dominatio (dominatus), как его подчас называли античные авторы[791]. Для этого у него просто не хватало сил. В то же время не приходится отрицать, что и продолжением прежних порядков установившийся режим не был. Правление Цинны, как полагает Г. Беннет, сыграло свою роль в том, что эволюция римской государственности пошла в направлении абсолютной власти под прикрытием конституционных форм. Г. Флауэр же настаивает на том, что непрерывные консулаты Цинны, как и диктатура Суллы, означали конец прежнего порядка, и не считает режим Цинны относящимся к истории Республики[792]. Что касается последнего высказывания, то вопрос этот в немалой степени схоластический. Однако большей концентрации власти в руках у Цинны, чем у любого другого консула Республики в предшествующий период, отрицать не приходится. Можно говорить как минимум о «бархатной» диктатуре (в современном, разумеется, смысле слова), хотя магистратуру диктатора Цинна не принял даже в условиях приближения войны с Суллой, что, вне сомнения, не случайно. В спокойных условиях созданный им режим имел шансы продержаться еще не один год, поскольку сумел добиться лояльности большинства жителей Рима и Италии, в том числе (и прежде всего) элиты. Однако существовать он мог, судя по всему, не столько потому, что пользовался активной поддержкой, сколько потому, что в целом удовлетворял представлениям большинства о том минимуме, которого большинство ожидало от власти. Обеспечивавшийся режимом status quo, в любом случае, был лучше новой гражданской войны, без которой смена власти в те годы являлась невозможной. Но если в самой Италии пока смуты ожидать не приходилось, то это еще не устраняло угрозу извне, а вот к ее отражению Цинна и его преемники, как это продемонстрировали события 83—82 гг., оказались не готовы. Сплотить Рим и Италию перед угрозой со стороны Суллы, не остановившегося перед разжиганием новой гражданской войны, новый режим не смог, тем более что он лишился двух наиболее авторитетных вождей — Мария и Цинны. Гибель последнего, по видимости случайная, на деле таковой не была — она отражала достаточно скромный авторитет главы режима (напомним также, что нет никаких сведений о наказании его убийц). Трудно представить, чтобы в такую ситуацию попал Марий. Его смерть, в сущности, стала катастрофой для врагов Суллы (причем ни сами они, ни их недруги, похоже, так этого и не осознали), поскольку в условиях неустойчивого равновесия 80-х гг. личность арпината — не только выдающегося полководца, но и, вопреки распространенному мнению, авторитетнейшего и весьма талантливого политика — являлась тем «довеском», который мог склонить чашу весов на сторону нового режима. Преемники же Мария, не обладавшие не только его влиянием, способностями и связями, но и опытом, похоже, не до конца понимали, что им делать с властью и как обеспечить успех в столкновении с Суллой. Они сумели в целом — что, конечно, тоже немало — избежать раскола в своих рядах, однако этого, как продемонстрировали последующие события, оказалось в сложившихся условиях недостаточно для достижения победы над таким опасным врагом, как Сулла.