. «Nobilis и “новый” гражданин, — как пишет Э. Бэдиан, — должны были символизировать concordia»[801]. Однако вызывает сомнения тезис о том, что избрание обоих стало «последней и бесплодной уступкой умеренной коалиции»[802]. В отношении Норбана его «умеренности» ничто не доказывает даже косвенно — он отказался от переговоров с Суллой в 83 г. (см. ниже, с. 257), а после разгрома марианцев диктатор потребовал его выдачи у родосцев[803]. Что касается Сципиона, он вел переговоры с Суллой в 83 г. и позднее не был убит, хотя его и внесли в проскрипции одним из первых (Oros. V. 21. 3). Однако переговоры могли обусловливаться неблагоприятной обстановкой, а фактическое помилование — знатностью (Hinard 1985 а, 345), не говоря уже о том, что Сципион отказался перейти на сторону Суллы, когда попал в плен к нему, а позже даже попытался продолжить борьбу с ним[804]. Стоит также отметить несправедливость оценок Сципиона и Норбана как людей бездарных и даже ничтожных[805]. Первый, как уже говорилось, успешно воевал в Иллирии, второй имел боевой опыт в Киликии, а во время Союзнической войны сумел удержать Сицилию и Регий в условиях атак со стороны италийцев[806]. Другое дело, что способности и авторитет обоих были явно недостаточными для того, чтобы на равных вести борьбу с таким опасным противником, как Сулла (Last 1932, 270-271).
Что касается Карбона, то он стал проконсулом (MRR II, 64) и продолжал подготовку к войне[807]. Как минимум четверо из преторов, избранных на 82 г., являлись активными врагами Суллы[808]. Голоса сторонников мира умолкли (Bulst 1964, 324) — опасность стала слишком очевидной, да и договориться с Суллой на приемлемых условиях не удавалось. Вероятно, еще накануне вторжения был издан senatus consultum ultimum, наделявший консулов особыми полномочиями (Exup. 7.43Z)[809]. Они начали собирать войска, и в результате предпринятых ими мобилизационных мероприятий в их распоряжении оказались весьма внушительные силы. Веллей Патеркул (II. 24. 3) утверждает, будто Сулле противостояло 200 тыс. врагов, а Плутарх (Sulla 27.6) пишет и вовсе о 450 когортах, т. е. о 225 тыс. чел., что, весьма вероятно, восходит к мемуарам Суллы[810]. Впрочем, ненавидящий Суллу Флор (III. 21. 18) говорит даже о 500 когортах (= 250 тыс. чел.). Эти цифры могут отражать, пожалуй, лишь общее число мобилизованных за оба года войны (Schur 1942, 158, Anm. 4). Аппиан (ВС. I. 82. 373) пишет, что когда в 83 г. Сципион, Норбан и Карбон выступили в поход, под их командованием находилось 200 когорт по 500 человек в каждой, а по дороге они пополнили свои силы; это дает цифру в 100 000 воинов и более. Выходит, что у каждого из них было порядка 40 тыс. чел. даже с учетом определенного пополнения. С другой стороны, в Италии, как мы увидим, действовали армии и других марианских военачальников. Каков был среди мобилизованных процент участников, имевших боевой опыт, мы не знаем, но готовность большинства воевать за марианский режим, как покажут события 83―82 гг., оказалась намного ниже, чем у их противников. Показательно, что далеко не сразу вступили в войну самниты, чьи войска, похоже, обладали достаточно высокой боеспособностью. Кроме того, оставляли желать много лучшего военные дарования противостоявших Сулле полководцев. Даже Серторий, который продемонстрировал несомненный военный талант в Испании в 70-х гг., и там не мог на равных сражаться с Метеллом Пием иначе как в условиях партизанской войны, к чему обстановка в Италии явно не располагала. К тому же здесь пришлось бы иметь дело и с самим Суллой. Наконец, как уже говорилось, отсутствовало единое руководство. Все это во многом предопределило поражение марианцев. Но и недооценивать их силы не приходилось[811], иначе война не продлилась бы два года.
Весной 83 г. Сулла, переправившись с армией через Адриатическое море на 1200 судах, высадился в Брундизии[812], жители которого впустили его без боя[813]. Это позволяет с уверенностью предполагать лояльную по отношению к будущему диктатору позицию жителей города. Несколько сложнее обстоит дело с вопросом о его гарнизоне: он мог здесь отсутствовать, a мог и перейти на сторону Суллы. Можно лишь отметить, что последний, по словам Аппиана, даровал населению Брундизия άχέλεια
