Первая гражданская война в Риме - страница 63
Что же касается Доссена и Меммиев, то на основании лишь двух чеканок, чьи масштабы неизвестны, делать те серьезные выводы, о которых шла речь, можно лишь сугубо предположительно. Б. П. Селецкий же пишет о них как о чем-то безусловном. Мы не знаем точно, когда именно Меммии выпустили свою серию — она датируется 87 г., а потому весьма вероятно, что она относится еще ко времени господства сената. То же мы вправе сказать и о монетах Доссена, хотя вероятнее, что он чеканил свои денарии в условиях начавшейся войны с Цинной и Марием и мог просто экономить серебро. Но даже если Меммии чеканили свои денарии при марианцах, то это могла быть, среди прочего, и пропагандистская акция — несомненно, выпуск полноценной монеты поднимал престиж новой власти. Б. П. Селецкий утверждает, что у Меммиев были те же возможности, что и у Доссена, а потому выпуску полноценной монеты препятствовало лишь отсутствие политической воли у «оптиматов». Между тем с приходом к власти Цинны и Мария обстановка все же несколько изменилась — достаточно сказать, что прекратилась война, кроме того, как уже говорилось, поступили (или должны были вот-вот поступить) значительные суммы из Египта. Наконец, прекратилась финансовая поддержка армии Суллы.
Тем не менее проблема стабильности валюты существовала, и притом была весьма острой — Цицерон (Off. III. 80) сетует, что из-за колебаний курса монеты люди не могли определить действительную стоимость своего имущества (iactabatur enim temporibus illis nummus sic, ut nemo posset scire, quid haberet); преторы по призыву плебейских трибунов разработали эдикт с указанием мер для исправления ситуации, в том числе и наказания за их нарушение (edictum cum poena atque iudicio). Плиний Старший (NH. XXXIII. 132) пишет об установлении контроля за качеством монеты[647] и выкупе фальшивых (?) экземпляров (hac artium sola vitia discuntur et falsi denarii spectatur exemplar pluribusque veris denariis adulterinus emitur) — очевидно, с целью изъять их из обращения[648]. Под falsi, надо думать, подразумевались прежде всего монеты, чеканенные магистратами, но не соответствовавшие новым стандартам[649]. Э. Ло Кашо допускает, что было введено наказание за отказ принимать государственные деньги. По мнению Б. Санталючии, в эдикте нарушения в данной сфере рассматривались не как crimen, караемое по закону, а как delictum, преследуемое в рамках гражданского процесса[650]. М. Крофорд предполагает, что был стабилизирован обменный курс между денарием и ассом[651]. Он также допускает, что преторы обещали выплачивать компенсацию тем, кто понес убытки из-за неправильного определения курса при обмене (Crawford II, 1974, 620). Последнее, впрочем, более гипотетично.
Хотя эдикт был разработан всеми преторами, огласил его на сходке, вопреки договоренности (если верить Цицерону), племянник покойного арпината претор Марий Гратидиан[652] от своего имени[653], что снискало ему огромную популярность[654] (см. ниже, с. 377-378)[655]. Это и неудивительно, поскольку помимо ростовщиков от установления твердого курса выигрывали многие простолюдины, получавшие жалование, — наемные работники и воины[656]. Однако рассуждения Б. П. Селецкого о том, что эдикт вызвал резкое недовольство нобилитета, который отождествляется ученым с «землевладельческой аристократией», едва ли обоснованы. Во-первых, даже при таком отождествлении (несомненно, упрощенном) вряд ли очевидно, что основная часть нобилей погрязла в долгах и потому была заинтересована в сохранении нестабильного курса монеты. Во-вторых, зверская расправа над Гратидианом во время проскрипций[657], в которой Б. П. Селецкий видит месть «оптиматов» за упомянутый эдикт, поскольку больше никаких «заслуг» за племянником Мария не числилось, аргументом не является. В схолиях к Лукану достаточно недвусмысленно указывается, что убийство Гратидиана было местью за его причастность к гибели Катула — консула 102 г. (см. выше), за что с ним и расправился его сын, будущий консул 78 г.[658]
Это прямое вмешательство магистратов в дело выпуска монеты оказалось единственным в доцезарианский период