Первая гражданская война в Риме - страница 143

Суждение X. Кюне вызывает сомнения хотя бы из-за отсутствия ссылок на источники, подтверждающие, что уже после 87 г. в сенате имели место настроения, которые он ему приписывает. Цицерон немало критикует Мария и его сторонников, но нигде не упрекает их за использование рабов, хотя это было бы весьма важным аргументом против них[1344]. Так что, похоже, за рамки общераспространенной практики марианцы в данном случае не выходили. Не менее спорны и выводы Ф. Сартори, поскольку причины восстания Спартака и его размаха, не говоря уже о настроениях восставших и их лозунгах, остаются объектом более или менее убедительных реконструкций. Рассуждения о «длинном ряде движений рабов в первый год Cinnana tempera», как мы постарались показать выше, также весьма спорны.

Думается, активное участие рабов в гражданской войне 80-х гг. — не столько исторический факт, сколько результат преувеличений, допущенных в античной традиции, причем зачастую весьма поздней. Сохранившиеся источники не позволяют уверенно утверждать, что они являлись частью пропагандистских акций 80-х гг., как это происходило во 2-й трети I в. (достаточно вспомнить обвинения в адрес Клодия и Секста Помпея) — вполне возможно, что, напротив, именно события последующего времени серьезно повлияли на изображение роли рабов в годы первой гражданской войны.

Гражданская война 80-х гг. I в. стала грозным предвестием неизбежного падения Римской республики. Однако стоит отметить то немаловажное обстоятельство, что началась она лишь через 45 лет после выступления братьев Гракхов, положивших начало эпохе bella civilia, и не привела к возникновению принципата, до победы которого оставалось еще полстолетия. Это свидетельствует о том, что римское общество, несмотря на нарастание кризиса, долгое время не было готово смириться с мыслью, что преодолеть его возможно лишь с помощью установления единовластия. Иными словами, республиканская система, несмотря на все меньшую ее пригодность в менявшихся политических условиях, продемонстрировала значительную устойчивость перед лицом нарастающих трудностей. Но в начале 80-х гг. ситуация стала иной. Внешне все выглядело как личный конфликт между двумя полководцами, в отсутствие которого войны могло и не быть, ибо, в отличие от 50-х и 40-х гг., ее никто не готовил, началась она спонтанно. Но рано или поздно столкновение было неизбежно, и особенность событий 88 г. как раз и состояла в том достаточно уникальном стечении обстоятельств, приведшем к гражданской войне, которая при иных условиях могла начаться значительно позднее. Следует, однако, учитывать, что личное соперничество полководцев лишь кажется чем-то второстепенным и случайным — речь шла о реализации теми или иными политиками в свою пользу политических возможностей армии и ее предводителей, что и выявили события 80-х гг. Ведь и гражданская война после разгрома республиканцев в 42 г. носила не принципиальный, а персональный характер.

Bellum civile 80-х гг. весьма значительно отличалась от последующих. В ходе ее не имели особого значения земельный вопрос и обеспечение хлебом городского плебса, в центре же оказались соперничество политиков и их окружения, а также союзнический вопрос — это было вполне естественно, учитывая, что bellum civile выросла из bellum sociale. Долговая проблема при всей своей остроте не служила предметом пропагандистских лозунгов. Популярные в историографии рассуждения о противостоянии аристократии и демократии, оптиматов и популяров, сената и народа, думается, не отражают сути политической борьбы. Ни сенат, ни нобилитет, ни всадничество, ни плебс не представляли собой чего-то единого, их различные части поддерживали одну из конфликтующих сторон. В 87 г. сенат и