Короче говоря, жена носильщика была поражена.
Она кончила мыться и пошла одеваться, а вещей ее нет! Она поискала и увидела, что они упали вниз, в мыльню, и с одной стороны намокли.
— Кто сбросил мои вещи вниз? — спросила она у помощницы банщицы.
— Это сделала жена главного гадальщика. Когда она стала раздеваться, то заметила твой узел и спросила: «Чей это узел?» Ей сказали: «Жены одного носильщика». Она что-то проворчала и ногой спихнула узел вниз. Пока она здесь была, банщица не решилась спуститься и взять узел, а я об этом не подумала.
Жена носильщика тяжело вздохнула, оделась и ушла домой.
Вечером, когда вернулся муж, она начала браниться и рассказала, что произошло в бане. Потом заявила ему:
— Либо доска гадальщика, либо развод и воля. Иными словами говоря: если ты хочешь, чтобы я была твоей женой и делила с тобой радости и печали, ты должен оставить свое ремесло носильщика и стать главным гадальщиком, чтобы и я погрелась в лучах твоего солнца.
— Жена, — стал усовещать ее носильщик, — да дарует тебе аллах разум. Разве я смогу быть главным гадальщиком? Ведь у меня нет ни грамоты, ни знаний. Как же я могу быть гадальщиком?
— Что я сказала, то сказала! Если ты не можешь быть гадальщиком, дай мне развод, я пойду и стану женой какого-нибудь гадальщика. Ведь и у меня в уголке сердца тысяча всяких желаний. Баба с такой внешностью — жена главного гадальщика, важничает перед небом и землей, а я при всей своей красоте — жена носильщика! Клянусь аллахом, или иди и стань гадальщиком, или дай мне развод!
Носильщик видит, что жена стоит на своем и ничего слушать не хочет. А он ее очень любил, и ему не хотелось с ней расставаться.
Пришлось носильщику продать свою наспинную доску с веревкой. Купил он принадлежности гадания «рамль»[38] — бронзовую пластинку и бронзовые кубики с различными знаками, скрепленные цепочкой. Потом он пошел на окраину города в пустынные кварталы и расположился в лавочке. Не успел он как следует устроиться, как видит: два-три погонщика мулов вошли в лавочку и отдали ему салам.
— Эй, гадальщик, мы шахские погонщики мулов. Когда мы подъезжали к городу, неожиданно пропал один мул, груженный серебром. Погадай и скажи, куда девался мул, — попросили они.
Носильщик даже не представлял себе, как гадают, как берут в руки «рамль» и как его надо бросать. «Ну что ж, — подумал он, — возьму у них несколько монет и одурачу их!»
— Знаете, что нужно сделать? — сказал он караванщикам. — Купите два сира жареного гороха и изюма, пусть один из вас идет впереди и ест по горошине и изюмине: мул найдется.
Караванщики обрадовались, дали гадальщику несколько медных грошей и пообещали, что, когда мул найдется, они хорошо ему заплатят.
Они купили жареный горох и изюм и вышли за пределы города. Один погонщик пошел впереди и стал по очереди бросать в рот то изюминку, то горошину, пока, наконец, оба не дошли до каких-то развалин.
Вдруг они видят, что пропавший мул стоит там и ест траву. (Не говори! Он просто заблудился и мирно там пасся.) Оба погонщика обрадовались и вернулись к носильщику.
Когда он издали заметил, что погонщики направляются к нему, он решил, что они подымут крик: «Какой ты гадальщик?! Отправляйся и займись своим ремеслом носильщика!» — и очень испугался.
Он уже искал какой-нибудь подходящий ответ, когда те вошли и, смеясь, уплатили ему два золотых ашрафи.
— Вот вам плата за ваше гадание, — сказали они. — Еще не кончились жареный горох и изюм, как мы нашли мула в развалинах.
Носильщик тоже обрадовался, и когда настал вечер, закрыл свою лавочку, пошел домой и рассказал все жене.
— Разве я не говорила тебе: займись ремеслом гадальщика? — напомнила ему жена. — Видишь, с утра до вечера ты носил тяжести и с трудом зарабатывал два-три гроша. Сегодня же ты, как и другие люди, посидел в уголке и принес сразу столько медных и золотых монет.
— На этот раз вышло удачно, без всякого для меня риска, — согласился муж, — но не всегда так будет. Отпусти ты меня, пойду я и займусь делом моего отца и деда. Клянусь аллахом, в конце концов я попадусь, и мы умрем от голода!
