Жена по ту сторону реки лишилась сознания. Падишаху с большим трудом удалось привести ее в чувство. Падишах понял, что он бессилен: он не может бежать за львом, чтобы вырвать у него Саида, и не может броситься в воду, чтобы спасти Саада.
— Что же нам делать? — спросил падишах у своей жены.
— Такова наша судьба, — ответила та, — все, что написано у нас на челе, должно свершиться.
И вот муж и жена, после многих несчастий и невзгод, пришли в одну деревню и там на окраине в каких-то развалинах устроили себе жилище.
Однажды мимо их дома проезжал верховой, он увидел жену падишаха и был поражен ее красотой.
«Я никогда не видел такой красавицы, — подумал он, — ее надо отнять у того мужчины».
С этими мыслями он подъехал к падишаху и заявил:
— Эй, дядя, да простит аллах твоего отца, жена моя собирается рожать, а возле нее нет никого, кто бы мог помочь ей. Пусть твоя жена пойдет к ней, я тоже когда-нибудь окажу тебе услугу.
Падишах, ничего не подозревая, согласился.
— Что ж, я в этом не вижу ничего дурного. Иди, — сказал он, обернувшись к своей жене, — помоги той женщине, и мы таким путем добудем средства к жизни.
— Хорошо, — ответила жена и пошла за этим человеком.
Скоро она поняла, что прохожий обманул ее, и стала умолять его отпустить ее, но это так тронуло его сердце, как могло бы тронуть камень.
Сколько ни ждал падишах, он не дождался своей жены. От горя он потерял голову и отправился в деревню на поиски, но и там он ее не нашел. Бывший падишах очутился в таком положении, в каком и степной волк не бывает. И вот он отправился в путь, сам не ведая, куда и зачем бредет.
Много дней и ночей шел он, стучась то в одну, то в другую дверь, пока однажды утром не оказался у какого-то города. За его воротами собралась большая толпа людей. Расстроенный и опечаленный, он спросил у одного человека, почему здесь столько народу.
— У нас умер падишах, — ответил тот, — после него не осталось наследников. Мы собрались здесь, чтобы выпустить сокола. Кому сокол сядет на голову, того мы и сделаем своим падишахом.
Бывший падишах отошел в сторону. В это время выпустили сокола. Он взлетел вверх и сел на голову пришельца. Люди подошли и увидели, что это какой-то несчастный, опечаленный человек, которому было не до таких больших дел. Тогда они сказали:
— Этот не подходит!
Снова выпустили сокола, и он снова сел на голову пришельца. Наконец, пустили сокола в третий раз, и он опять опустился на голову бывшего падишаха.
Его потащили силой, одели в шахские одежды, возложили на голову корону и посадили на трон. Когда он сел на трон, — что тут таить, — то начал понемногу приходить в себя.
Раньше существовал такой обычай: когда шахи короновались, то они сами читали хутбу[24] на свое имя. И вот, вокруг нового шаха собрались придворные и хотели научить его, что говорить и что делать, как вдруг увидели, что он и сам все хорошо знает, будто царствовал семьдесят лет.
Прошло некоторое время, и однажды ночью падишах вспомнил о своей жене и сыновьях. Он высчитал, что если бы они остались в живых, то Сааду было бы семнадцать лет, а Саиду — шестнадцать.
Утром он позвал визиря и приказал ему:
— О визирь! Исполни два дела: во-первых, вели страже у ворот посылать в шахский дворец всякого чужеземца, который войдет в город, чтобы он одну ночь гостил у нас, во внешней части дворца. И, во-вторых, собери всех шестнадцати- и семнадцатилетних юношей и вели им каждую ночь дежурить до утра у внешней части дворца попарно — одному семнадцатилетнему и одному шестнадцатилетнему.
Визирь низко поклонился и ответил, что он выполнит все приказания падишаха. В течение многих дней они так и поступали. Всякому иноземцу, который входил в город, привратник говорил:
— Согласно приказу его величества, эту ночь вы проведете в качестве гостя во внешней части шахского дворца.
И каждую ночь двое юношей шестнадцати и семнадцати лет несли там караульную службу. А падишах заглядывал к вновь прибывшим гостям и осматривал часовых.
Однажды ночью падишах поленился выйти. Внезапно среди ночи его разбудили крики о помощи. Падишах вызвал своего преданного слугу и спросил, откуда доносятся эти крики. Тот ответил, что со стороны внешней части дворца. Падишах повелел ему узнать, в чем дело. Слуга вернулся через несколько минут и доложил:
