Я смотрел на дым от пожаров в Гарлеме, гадая, сколько спящих смертных прямо сейчас подвергаются опасности из-за того, что Лука сделал неверный выбор, и наконец признал:
– Ты права.
Талия похлопала меня по плечу.
– Я собираюсь проведать охотниц, потом еще немного посплю до наступления сумерек. Тебе тоже следует лечь отдохнуть.
– Меньше всего мне сейчас хочется видеть новые сны.
– Знаю, уж поверь, – она помрачнела, и я задумался о том, что же ей снится. Это проблема всех полубогов: чем опаснее положение, в котором мы оказываемся, тем больше нам снится кошмаров. – И все же, Перси, кто знает, когда у тебя появится другая возможность отдохнуть. У нас впереди долгая ночь, возможно последняя ночь.
Идея мне не понравилась, но я знал, что дочь Зевса права. Я устало кивнул и передал ей кувшин Пандоры.
– Сделай одолжение, запри эту штуку в гостиничной камере хранения. Думаю, у меня аллергия на пифосы.
Талия улыбнулась.
– Сделаю.
Я добрел до ближайшей кровати и вырубился. Разумеется, сон принес только новые кошмары.
Я увидел подводный дворец моего отца. Вражеская армия подступила ближе, она уже окопалась всего в нескольких сотнях ярдов от дворца. Крепостные стены лежали в руинах, храм, который отец использовал в качестве штаб-квартиры, горел, пожираемый греческим огнем.
Во сне я захотел поближе рассмотреть оружейную мастерскую, и картинка увеличилась, показав мне моего брата и остальных циклопов: они устроили себе обеденный перерыв и ели арахисовое масло «Скиппи» из огромных банок (не спрашивайте у меня, каково оно на вкус под водой, потому что я не хочу этого знать). Вдруг внешняя стена мастерской взорвалась, и через дыру внутрь ввалился один из воинов-циклопов, рухнув прямо на обеденный стол. Тайсон наклонился к нему, чтобы помочь, но было слишком поздно: циклоп рассыпался морским илом.
К бреши шагали вражеские гиганты, и Тайсон схватил дубинку упавшего циклопа. Он завопил что-то своим товарищам-кузнецам, вероятно: «За Посейдона!», но забыл проглотить арахисовое масло, поэтому получилось что-то вроде: «А СО О!» Его родственники похватали молоты и зубила и с воплями: «АРАХИСОВОЕ МАСЛО!» вслед за Тайсоном помчались в бой.
Потом передо мной предстала другая сцена. Я стоял рядом с Итаном Накамурой во вражеском лагере. От увиденного меня пробрала дрожь, отчасти потому, что армия была ужасно огромной, отчасти потому, что знал это место.
Мы находились в Нью-Джерси, на разбитой дороге, вдоль которой выстроились ветхие промышленные здания и стояли ободранные рекламные щиты. Большой двор, опоясанный покосившимся забором, был весь заставлен цементными скульптурами. Висевшая над складом вывеска горела красным неоновым курсивом, поэтому было трудно прочитать, что же на ней написано, но я и так это знал:
«КАБАЧОК САДОВЫХ ГНОМОВ ТЕТУШКИ ЭМ»
За прошедшие годы я ни разу не вспоминал об этом месте, сейчас оно явно пребывало в запустении: статуи были разбиты и разрисованы граффити. Цементный сатир – дядя Гроувера, Фердинанд – лишился руки. Часть складской крыши обвалилась. На дверь наклеили большой желтый знак: «НА СНОС».
Вокруг склада разбили сотни палаток, перед которыми горели костры. В основном армия состояла из чудовищ, но попадались и человеческие наемники в полевой форме, а также полубоги в боевых доспехах. На стене склада висело пурпурно-черное знамя, которое охраняли два синих великана-гиперборейца.
Итан сидел на корточках перед одним из бивачных костров, рядом расположились еще двое полубогов, точивших мечи. Двери склада открылись, и вышел Прометей.
– Накамура, – позвал он. – Господин желает с тобой поговорить.
Итан поднялся, глядя настороженно.
– Что-то случилось?
Прометей улыбнулся.
– Придется тебе самому об этом спросить.
Один из полубогов хихикнул.
– Приятно было с тобой познакомиться.
Итан поправил портупею и направился внутрь склада.
Если не считать дыры в крыше, здание выглядело именно таким, каким я его запомнил. Повсюду стояли статуи объятых ужасом людей, с открытыми в беззвучном крике ртами. От барной стойки с закусками отодвинули столики для пикника и, прямо между автоматами с газировкой и крендельками, поставили золотой трон, на котором вольготно развалился Кронос, положив на колени косу. На нем были джинсы и футболка, на лице застыло мрачное выражение, так что он выглядел почти по-человечески: в нем проглядывали черты Луки-подростка из моего видения, в котором он умолял Гермеса рассказать об уготованной ему судьбе. Когда Лука увидел Итана, его лицо исказила жуткая нечеловеческая улыбка, золотые глаза загорелись.
