– Это честь – видеть вас здесь, – говорил Хирон, обращаясь к женщине, однако в его голосе звучала тревога. – Уже давно ни одному смертному не позволялось войти в лагерь.
– Не поощряй ее, – пробурчал Гермес. – Мей, тебе нельзя этого делать.
Ошеломленный, я понял, что вижу Мей Кастеллан. Она ничем не походила на старую женщину, с которой я недавно познакомился. Казалось, ее переполняет жизнь, такие люди всегда улыбаются и заражают весельем окружающих.
– Да не волнуйся ты так, – возразила Мей, укачивая малыша. – Вам ведь нужен оракул, верно? Предыдущий мертв вот уже… сколько, двадцать лет?
– Больше, – мрачно ответил Хирон.
Гермес в раздражении поднял руки.
– Я рассказал тебе эту историю не для того, чтобы ты сама попыталась им стать. Это опасно. Хирон, скажи ей.
– Так и есть, – предупредил кентавр. – Долгие годы я никому не позволял даже пытаться, потому что мы не знаем наверняка, что случилось. Похоже, люди утратили способность принимать в себя дух оракула.
– Пора изменить такое положение вещей, – заявила Мей Кастеллан. – Я знаю, у меня получится. Гермес, это мой шанс сделать что-то полезное, не зря же я получила дар видеть незримое.
Я хотел заорать, чтобы остановить Мей Кастеллан, так как знал, чем все это закончится. Вот что разрушило ее жизнь. Только я не мог ни двинуться, ни заговорить.
Казалось, Гермес не столько волнуется, сколько испытывает боль.
– Ты не сможешь выйти замуж, если станешь оракулом, – горестно заметил он. – Ты больше никогда не сможешь видеться со мной.
Мей коснулась его руки.
– Я ведь не смогу всегда быть с тобой, правда? Ты скоро уйдешь, ведь ты бессмертен.
Бог начал было протестовать, но женщина положила руку ему на грудь.
– Ты знаешь, что так оно и есть! Не пытайся щадить мои чувства. И потом, у нас есть чудесный малыш. Я ведь смогу его растить, даже будучи оракулом, не так ли?
Хирон кашлянул.
– Да, но говоря по справедливости, я не знаю, как поведет себя дух оракула. Насколько я знаю, он еще никогда не выбирал своим хранителем женщину, уже однажды родившую ребенка. Если дух не примет…
– Примет, – настаивала Мей.
«Нет! – хотелось мне закричать. – Не примет!»
Мей Кастеллан поцеловала своего сына и передала его Гермесу.
– Я скоро вернусь.
Она в последний раз ободряюще улыбнулась Хирону и богу и пошла вверх по лестнице.
Хирон и Гермес молча расхаживали туда-сюда, ребенок извивался в своем одеяле.
Вдруг в окнах дома загорелся зеленый свет. Обитатели лагеря прервали волейбольный матч и уставились на чердак. Над клубничными полями пронесся порыв холодного ветра.
Наверное, Гермес тоже что-то почувствовал и закричал:
– Нет! НЕТ!
Он пихнул ребенка в руки Хирону и побежал к крыльцу. Не успел он добраться до двери, как тишину солнечного дня разорвал ужасный крик Мей Кастеллан.
Я подскочил, да так резко, что стукнулся головой о чей-то щит.
– Ой!
– Прости, Перси, – надо мной стояла Аннабет. – Я как раз собиралась тебя разбудить.
Я потер голову, пытаясь понять смысл тревожных видений. Внезапно многое обрело смысл: Мей Кастеллан попыталась стать оракулом. Она не знала, что проклятие Аида не дает духу из Дельф вселиться в другого человека, не знали этого и Хирон с Гермесом. Они не могли предугадать, что, пытаясь принять в себя дух оракула, Мей сойдет с ума, начнет биться в судорогах, ее глаза начнут светиться зеленым светом, и она станет видеть обрывочные видения о будущем своего ребенка.
– Перси, что случилось? – спросила Аннабет.
– Ничего, – соврал я. – Зачем… зачем ты надела доспехи? Тебе нужно отдыхать.
– Брось, я в порядке, – отмахнулась девушка, хотя ее бледность еще не прошла, а правой рукой она почти не двигала. – Нектар и амброзия поставили меня на ноги.
– Ну, нет. Тебе еще рано выходить и тем более сражаться.
Аннабет протянула мне руку и помогла встать. В голове у меня гудело. Небо за окном окрасилось в пурпурно-красный цвет.
– Тебе понадобятся все, кто у нас есть, – сказала девушка. – Я только что смотрела в свой щит. Вражеская армия…
– Движется на юг, к Центральному парку, – закончил я. – Ага, знаю.
Я рассказал ей о своих снах, опустив сон про Мей Кастеллан, потому что мне было больно об этом говорить. Умолчал я и о подозрениях Итана про то, что Лука борется с Кроносом внутри своего тела, поскольку не хотел давать Аннабет ложных надежд.
