Сьюард спрыгнул с пьедестала. Когда он всем своим весом грянулся оземь, под его башмаками треснул асфальт. Потом статуя тяжелой, гулкой поступью двинулась на восток.
– Вероятно, он собирается разбудить Конфуция, – предположила Аннабет.
– Чего? – не понял я.
– Другую статую, на Дивижн-стрит. Суть в том, что они продолжат будить друг друга, пока все не будут активированы.
– А потом?
– Надеюсь, будут защищать Манхэттен.
– А они хоть знают, что мы им не враги?
– Думаю, да.
– Какое облегчение, – я подумал обо всех бронзовых статуях в парках, на площадях и зданиях Нью-Йорка. Наверное, их сотни, а может, и тысячи.
Потом в вечернем небе взорвался шар зеленого света: где-то над проливом Ист-Ривер рванул греческий огонь.
– Нужно поторопиться, – заявил я. И мы побежали к «Веспе».
Мы припарковались у Бэттери-парк, в нижней оконечности Манхэттена, где Гудзон и Ист-Ривер сливаются, впадая в залив.
– Жди здесь, – велел я Аннабет.
– Перси, не стоит тебе идти одному.
– Ну, если ты умеешь дышать под водой…
Девушка вздохнула.
– Иногда ты просто невыносим.
– Например, когда я прав? Поверь, со мной все будет в порядке. Теперь на мне проклятье Ахиллеса, я неуязвим и все дела.
Аннабет мои слова, похоже, не убедили.
– Просто будь осторожен. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. То есть… ты нужен нам, чтобы победить в битве.
Я широко улыбнулся.
– Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я уже вернусь.
Я спустился к воде и нырнул.
Говорю специально для тех, кому не посчастливилось родиться сыном морского бога: не купайтесь в нью-йоркской гавани. Может, сейчас она и не такая грязная, как в дни молодости моей мамы, но все равно от этой воды у вас прорежется третий глаз или родятся дети-мутанты, когда вы станете взрослыми.
Я нырнул во мрак и поплыл ко дну, отыскивая взглядом место, в котором течения двух рек равны, где они встречаются, образуя залив. Я решил, что именно там лучше всего привлечь их внимание.
– ЭЙ! – заорал я так громко, как только мог кричать под водой. Эхо унесло звук моего голоса во тьму. – Я слышал, вы, ребята, такие грязные, что стесняетесь даже показываться на свет. Это правда?
По заливу пробежал холодный поток, пошевелив скопления мусора и наносы ила.
– Я слышал, Ист-Ривер токсичнее, – продолжал я, – зато Гудзон сильнее воняет. Или все наоборот?
Вода заискрилась, теперь за мной наблюдало нечто могущественное и сердитое. Я чувствовал его присутствие… или, скорее, их присутствие.
Я испугался, что переборщил с оскорблениями: вдруг они просто размажут меня в лепешку, так и не показавшись?
Но я имел дело с речными богами Нью-Йорка, поэтому рассчитывал, что они все же предпочтут встретиться со мной лицом к лицу.
В самом деле, передо мной появились два гигантских силуэта. Сначала они выглядели как два огромных столба ила, более плотные, чем окружавшая их вода, потом у них отросли ноги, руки и хмурые лица.
Существо слева напоминало тельхина – приятного мало, скажу я вам. Его лицо походило на морду волка, гладкое черное тело с плавниками и ступнями – на тушу тюленя, а глаза светились радиоактивным зеленым светом.
Чувак справа имел более человеческий вид. Одет он был в лохмотья и водоросли, поверх которых надел кольчугу из бутылочных пробок и старых пластиковых упаковок из-под банок газировки. Лицо все в водорослях, бороду давно пора подстричь. Темно-синие глаза существа горели гневом.
Тюлень, вероятно, бог Ист-Ривер, сказал:
– Тебе что, жить надоело, парень, или ты просто особо тупой?
Бородатый дух реки Гудзон фыркнул.
– Ты просто эксперт по тупизне, Ист.
– Смотри у меня, Гудзон, – прорычал Ист. – Оставайся на своей стороне острова и занимайся своими делами.
– А то что? Опять бросишь в меня баржу с мусором?
Они бросились друг на друга, того и гляди подерутся.
– Погодите! – завопил я. – У нас есть проблема посерьезнее.
– Парень прав, – рыкнул Ист. – Давай вместе его убьем, а потом подеремся.
– Идея хорошая, – согласился Гудзон.
Не успел я запротестовать, как со дна поднялись две волны мусора – битое стекло, камни, жестяные банки, машинные покрышки – и с двух сторон полетели прямо в меня.
