– Мальчику нужно больше есть, – проворчала Деметра. – Слишком он костлявый, ему нужно есть больше круп, злаков…
Персефона закатила глаза.
– Мама, хватит про злаки. Владыка Аид, ты уверен, что нельзя отпустить этого маленького героя? Он невероятно смелый.
– Нет, моя дорогая. Я оставил ему жизнь, хватит с него и этого.
Я не сомневался, что богиня вступится за меня. Отважная, прекрасная Персефона вытащит меня из этой передряги.
Но она с безразличным видом пожала плечами.
– Ладно. Что у нас на завтрак? Умираю с голоду.
– Хлопья, – сказала Деметра.
– Мама! – обе женщины исчезли в водовороте цветов и пшеницы.
– Не вешай нос, Перси Джексон, – подбодрил меня Аид. – Мои призраки постоянно докладывают мне о планах Кроноса. Поверь, ты бы ни за что не успел его остановить, сегодня к вечеру с твоей драгоценной горой Олимп будет покончено. Ловушка захлопнется.
– Какая ловушка? – требовательно спросил я. – Если вам что-то об этом известно, сделайте что-нибудь! По крайней мере позвольте мне предупредить остальных богов!
Аид улыбнулся.
– Да ты полон воодушевления, надо отдать тебе должное. Приятного времяпрепровождения в моих подземельях. Мы зайдем тебя проведать… лет через пятьдесят или шестьдесят.
Глава 8
Худшее купание в моей жизни
Меч снова появился у меня в кармане.
Ага, очень вовремя. Теперь, при желании, я мог бы нападать на стены. В моей камере не имелось ни решеток, ни окон, ни даже двери. Стражники-скелеты пропихнули меня прямо сквозь стену, и, когда я оказался внутри, она снова стала твердой. Возможно, камера даже воздухонепроницаемая, кто знает? Ведь подземелья Аида предназначены для мертвецов, а они не дышат. В таком случае о пятидесяти-шестидесяти годах можно забыть, потому что я умру через пятьдесят-шестьдесят минут. Тем временем (если Аид не соврал) уже к вечеру сегодняшнего дня в Нью-Йорке захлопнется какая-то грандиозная ловушка, а я ничего не могу с этим поделать.
Чувствуя себя полным ничтожеством, я сел на холодный каменный пол.
Не помню, как я задремал. С другой стороны, в мире смертных, наверное, было уже около семи утра, а я страшно вымотался.
Мне снилось, что я стоял на крыльце пляжного дома Рейчел на острове Сент-Томас, в Карибском море. Солнце садилось. Белые паруса скользили по воде среди десятков покрытых лесом островов. Пахло морской водой, и я задумался, увижу ли еще когда-нибудь океан.
Родители Рейчел сидели за столом на открытом воздухе, а личный повар раскладывал по тарелкам омлет. Мистер Дэр в белом льняном костюме читал «Уолл-стрит джорнел»[15]. Напротив него сидела дама, вероятно, миссис Дэр, хотя я видел только ее ярко-розовые ногти поверх обложки «Кондэ-наст-тревеллер»[16]. Не представляю, зачем читать об отдыхе, когда и так уже отдыхаешь?
Стоявшая на крыльце Рейчел облокотилась на перила и вздохнула. На ней были бермуды и футболка с автопортретом Ван Гога. (Ага, Рейчел пыталась привить мне любовь к искусству, но не обольщайтесь: я запомнил имя этого дядьки только потому, что он отрезал себе ухо.)
Интересно, думала ли она обо мне и сильно ли расстроилась из-за того, что я не поехал с ними? Я, во всяком случае, об этом думал.
Потом сцена изменилась, я оказался в Сент-Луисе, прямо под Аркой[17]. Я уже бывал здесь, вообще-то я тут чуть не умер.
Над городом бушевал шторм – небо заволокла стена непроницаемой черноты, в которой вспыхивали молнии. В нескольких кварталах от того места, где я стоял, собралось множество карет «Скорой помощи» и полицейских машин, я видел их «мигалки». Над горой камня – все, что осталось от упавшего небоскреба, – поднимался столб пыли.
Рядом какая-то репортерша кричала в микрофон:
– Власти объясняют обрушение потерей устойчивости строительной конструкции, но, похоже, никто не знает, связано ли это с погодными условиями.
Ветер трепал волосы репортерши. Температура резко падала, пока я здесь стоял, похолодало минимум на десять градусов.
– К счастью, здание подлежало сносу, и в момент обрушения в нем никого не было, – продолжала женщина. – Но полиция эвакуировала людей из всех соседних зданий, так как есть угроза того, что обломки упавшего небоскреба могут вызвать дальнейшие…
