Нико обернулся, увидел меня, но, похоже, не разозлился.
– Мы прощались, – хрипло сказал он.
– Нам не хватало тебя за ужином, – произнес я. – Ты мог бы сесть со мной.
– Нет.
– Нико, не можешь же ты вообще не обедать и не ужинать! Если не хочешь оставаться в домике Гермеса, может быть, для тебя сделают исключение и поселят тебя в Большом доме. Там полно комнат.
– Я не останусь здесь, Перси.
– Но… не можешь же ты просто взять и уйти! Для одинокого полукровки жизнь слишком опасна. Тебе надо учиться.
– Я учусь у мертвых, – лаконично ответил он. – Лагерь – не место для меня. Здесь не случайно нет домика для детей Аида, Перси. Аиду здесь не рады, как не рады и на Олимпе. Я не здешний. Мне придется уйти.
Я хотел было возразить, но в глубине души знал, что Нико прав. Мне это не нравилось, но ему придется отыскать свой собственный, темный путь. Я вспомнил пещеру Пана: лесной бог тогда обратился лично к каждому из нас… кроме Нико.
– Когда ты уходишь? – спросил я.
– Прямо сейчас. У меня тонны вопросов. Например: кто была моя мать? Кто оплачивал школу нам с Бьянкой? Кто был тот дядька-адвокат, что вывел нас из гостиницы «Лотос»? Я же ничего не знаю о своем прошлом! Надо выяснить.
– Разумно, – согласился я. – Но, надеюсь, нам не придется стать врагами.
Он потупился.
– Ты извини, что я вел себя по-свински. Надо было послушаться тебя, насчет Бьянки.
– Кстати… – я выудил кое-что из кармана. – Тайсон это нашел, пока мы прибирались в домике. Я подумал, вдруг тебе пригодится.
Я протянул ему оловянную фигурку Аида – статуэтку из «Мифов и магии», которую Нико оставил зимой, убегая из лагеря.
Нико замялся.
– Я в это больше не играю. Это для маленьких.
– У него сила атаки – четыре тысячи! – вкрадчиво заметил я.
– Пять тысяч, – поправил меня Нико. – Но только если противник атакует первым.
Я улыбнулся.
– Может быть, иногда все-таки можно побыть маленьким.
Я бросил ему статуэтку.
Нико несколько секунд разглядывал ее, держа на ладони, потом сунул в карман.
– Спасибо.
Я протянул ему руку. Он нехотя пожал ее. Рука у него была ледяная.
– Мне многое нужно исследовать, – сказал он. – И кое-что из этого… Короче, если узнаю что-то полезное, я дам тебе знать.
Я не был уверен, что правильно его понял, но кивнул.
– Ты не пропадай, Нико.
Он повернулся и пошел в лес. Тени как будто тянулись к нему на ходу, словно ждали его внимания.
Голос у меня за спиной произнес:
– Вот пошел весьма расстроенный молодой человек.
Я обернулся и обнаружил, что за спиной у меня стоит Дионис, по-прежнему в черном костюме.
– Идем, пройдемся, – позвал он.
– Куда это? – подозрительно спросил я.
– Да до костра, – сказал он. – Я почувствовал себя несколько лучше и решил немного поболтать с тобой. Ты всегда ухитряешься испортить мне настроение.
– Ну, спасибочки…
Мы молча шли по лесу. Я обратил внимание, что Дионис шагает по воздуху: его блестящие черные туфли не касались земли. Наверно, он не хотел их запачкать.
– Слишком много предательств, – произнес он. – Похоже, дела Олимпа плохи. Однако вы с Аннабет сумели спасти этот лагерь. Даже не знаю, стоит ли тебя благодарить.
– Это был результат совместных усилий.
Он пожал плечами.
– Невзирая ни на что, я полагаю, что вы двое более или менее справились с делом. Я подумал, что тебе следует знать: это нельзя назвать полным провалом.
Мы дошли до амфитеатра, и Дионис указал на наш лагерный костер. Кларисса сидела плечом к плечу с высоким парнем-латиносом, который явно рассказывал ей какой-то анекдот. Это был Крис Родригес, полукровка, сошедший с ума в Лабиринте.
Я обернулся к Дионису.
– Это вы его исцелили?
– Я специалист по безумию. Это было проще простого.
– Но… вы взяли и сделали доброе дело. Почему?
Он вскинул бровь.
– Да я вообще добрый! Доброта так и прет. А ты разве не замечал, Перри Йоханссон?
– Ну-у…
– Может, я был огорчен гибелью сына. Может, я подумал, что этому парню, Крису, стоит дать еще один шанс. Во всяком случае, это, кажется, улучшило настроение Клариссы.
– А зачем вы мне это говорите?
Бог вина вздохнул.
– Аид его знает. Но запомни, мальчик: добрые поступки иногда бывают сильнее меча. Когда я был смертным, я не был ни хорошим бойцом, ни атлетом, ни поэтом. Я всего лишь делал вино. Люди из моей деревни надо мной потешались. Они говорили, что из меня не выйдет толку. А теперь погляди, чего я добился! Иногда мелочи помогают достичь многого.
