Мишо цацкаться
не станет, Дюко
за этим присмотрит,
употребив весь
свой авторитет
посланца императора.
- Но как быть с
подкреплениями
из Саламанки,
генерал? Думаете,
Мишо удастся
их опередить?
- Опередить их
где, майор? –
ухмыльнулся
Эру, - Британцы
не будут знать,
куда слать
войска. Я не
собираюсь
сидеть, сложа
руки, до появления
вас с Мишо. Мы
будем нападать
на обозы и резать
мелкие гарнизоны.
Мы превратим
юг Кастилии
до ворот Сьюдад-Родриго
в костёр, и британцы
собьются с ног,
пытаясь сесть
нам на хвост.
- А пехота?
- А что – пехота?
Пехота оседлает
мост, прикрывая
нам путь отхода.
Дюко одобрил
план. План, который
выведет из-под
удара Мадрид,
даст Мармону
время собраться
с силами и заставит
англичан пятиться
к Португалии.
Превосходный,
идеальный план,
яркое подтверждение
любимого довода
Дюко о том, что
один-единственный
рискованный
поступок может
переломить
ход целой войны.
Эру, думал майор,
стОит порекомендовать
императору.
Дюко записал
фамилию генерала
в блокнот и
поставил звёздочку
(так он отмечал
людей, достойных
скорейшего
продвижения).
- Выступаем на
рассвете. –
сказал Эру, -
Вечером мои
ребята растреплют,
что наша цель
– Авила. Там
есть, де, что
пограбить. К
завтрашней
ночи все до
последнего
гверильясы
округи соберутся
у авильской
дороги.
А Эру тем временем
будет далеко,
нахлёстывая
лошадь на пути
к крепости,
гарнизон которой
полагает себя
в абсолютной
безопасности.
Удивительно,
с какой скоростью
распространяются
новости в испанской
глубинке. Утром
по дороге протащилась
ведомая стариком
пара волов,
силу которых
использовали
для вращения
подающего воду
из реки в оросительные
канавы колеса,
а уже к полудню
партизаны
Терезы знали
о том, что колонна
французов
движется к
Авиле. Слух
взволновал
Терезу.
- Это святое
место! – выпалила
она.
- Авила? – поднял
брови Шарп, -
Чем же?
- Святая Тереза
жила в Авиле.
- Ну, тогда, конечно.
Ирония в голосе
мужа разозлила
испанку:
- Что ты в этом
можешь понимать,
ты, бесчувственная
протестантская
скотина!
- Я не скотина.
Ни протестантская,
ни какая-либо
другая.
- Ещё хуже, язычник!
– она тревожно
посмотрела
на восток и
добавила уже
спокойнее, - Я
должна ехать
туда.
- Останавливать
не буду. – сказал
Шарп, - Но мне
твоя поездка
не по душе.
- Тебе какая
разница?
- Твои люди –
мои часовые.
Если сюда принесёт
кого-то нелёгкая
с юга, они меня
предупредят.
Далеко от Сан-Мигеля
до Авилы?
Тереза дёрнула
плечиком:
- Километров
семьдесят-восемьдесят.
- И что в Авиле
забыли лягушатники?
- Церковное
добро, само
собой. Там куча
богатых монастырей,
собор, базилика
Святого Винсента…
- Странный момент
они выбрали
пограбить, не
находишь?
Тереза уставилась
на Шарпа. Он
задавал вопросы,
ответы на которые
казались ей
очевидными,
и испанка начала
заводиться
снова.
- Это же лягушатники,
- хмурясь, объяснила
она, - отребье,
подонки. Послед
сатаны, выползающий
из-под его хвоста,
когда Господь
отвращает
светлый лик
Его.
- Везде попы
спрятали церковные
богатства. В
Авиле нет?
В церквях
бесчисленных
городов и весей
Испании, где
довелось побывать
Шарпу, всё, что
могло приглянуться
захватчикам,
было загодя
снято и надёжно
укрыто. Стрелку
вспомнилась
серебряная
алтарная перегородка,
слишком громоздкая,
чтобы перемещать,
а потому выкрашенная
извёсткой в
надежде на то,
что под побелкой
враг не распознает
драгоценного
металла.
- Откуда мне
знать? – огрызнулась
Тереза.
- Французы не
вчера родились,
и милые испанские
привычки известны
им досконально.
Почему же они
так стремятся
в Авилу?
- Ну, и почему?
- Они хотят, чтобы
вы думали, что
их интересует
Авила, а, когда
гверильясы
стянутся к ней,
лягушатники,
избавленные
от чужих глаз,
преспокойненько
прошмыгнут
куда им нужно.
Куда, вот вопрос,
будь он проклят.
Шарп чуял, куда.
Чуял сердцем,
разум же твердил,
вторя Харперу:
кому и на кой
сдался полуразвалившийся
форт у чёрта
на куличках?
Может, просто
у капитана
нервишки шалят?
Или всё же в
нём говорил
инстинкт, верно
хранивший шкуру
Шарпа пятнадцать
лет?
- Останься, любовь
моя. – попросил
Шарп, - Поверь,
твоим хищникам
и здесь найдётся
пожива.
