Генерал вызвал
к себе её теперешнего
командира и
указал вниз,
на еле двигающуюся
по освещённой
луной дороге
колонну:
- Видишь?
Капитан Пеллетери,
чьи белокурые
каденетты и
усы казались
в мёртвенном
свете месяца
седыми, понимающе
кивнул:
- Вижу, мой генерал.
- Тогда ты знаешь,
что делать.
Пеллетери
извлёк саблю
и отсалютовал:
- Когда нам ждать
вас?
- К полудню.
- Вас встретит
накрытый стол
и горячий обед,
мой генерал.
Эру потянулся
из седла и сжал
рукой плечо
старого товарища,
годом младшего,
чем сам:
- Бон шанс, мон
браве!
- Кому нужна
удача, чтобы
разогнать роту
испанцев? –
ухмыльнулся
Пеллетери,
пришпоривая
скакуна.
Упаси их, Господи,
от гверильясов,
не клюнувших
на авильскую
наживку, мысленно
взмолился Эру.
Лучшие из лучших,
отряженные
схватить победу
за хвост, скрылись
во тьме впереди
колонны.
- Шевелись! –
заорал Эру
оставшимся,
- Шевелись!
Из трёх сотен
пехотинцев
повезло тем,
кого убили
сразу. Не повезло
тем, кого взяли
в плен. Этих
ожидало поджаривание
на медленном
огне, сдирание
кожи заживо,
и прочие казни,
на кои в отношении
проклятых
захватчиков
были так горазды
испанцы. Эру
сожалел о печальной
участи солдат
авангарда, тем
не менее, погибли
они не напрасно.
Кавалерия
затерялась
в горах, обведя
партизан вокруг
пальца. И оставшаяся
пехота, три
тысячи семьсот
душ, шла следом.
Уловка ценой
в три сотни
жизней удалась,
и дверь чёрного
хода в Кастилию
была распахнута
настежь.
За белыми стенами
фермы засели
два десятка
стрелков Шарпа.
Они удержат
наступающего
по тракту противника
минут десять,
после чего
Харпер отведёт
их к реке под
прикрытием
огня остальных
стрелков и
красномундирников
со стен форта
и из-за импровизированной
баррикады на
мосту. Шарпа
так и подмывало
усилить заграждение
телегами и
мебелью из
деревни, но у
него хватило
благоразумия
не восстанавливать
против себя
местных, и без
того обездоленных
войной. К тому
же деревенские
по доброй воле
снабжали людей
Шарпа оливками,
свежими яйцами,
рыбой. Чем были
сами богаты.
Фургона достаточно,
успокоил себя
Шарп.
- Зачем французам
идти сюда? –
спросила Тереза
мужа.
Они стояли у
парапета на
стене форта.
- Отобьют Саламанку,
- объяснил Шарп,
- отрежут Веллингтона
от баз снабжения.
А, вообще, им
для этого даже
Саламанку брать
необязательно.
Достаточно
перехватить
дорогу на
Сьюдад-Родриго
и день-другой
громить обозы.
Носачу, хочешь-не
хочешь, придётся
разворачиваться
и что-то делать
с гадёнышами.
Его это не обрадует.
- Значит, нам
надо остановить
их?
- Надо.
- Почему ты не
вызовешь подмогу?
Шарп замялся.
- Не уверен, что
французы всё
же придут? –
догадалась
испанка.
Шарп нехотя
признался:
- Не уверен.
- Боишься выставить
себя дураком?
- Если я подниму
тревогу, а
лягушатники
не явятся, меня
запрут в квартирмейстеры
до скончания
веков.
- Ричард, ты
преувеличиваешь.
– Тереза покачала
головой, - Кто
посмеет так
поступить с
тобой? Ты захватил
Орла, прорвался
через брешь
в Бадахосе.
Напиши депешу
с требованием
подкреплений.
Напиши.
- Ты не понимаешь.
Я могу захватить
тысячу Орлов,
и всё равно
меня никогда
не признают
ровней. Какие
бы эполеты ни
красовались
на моих плечах,
для высокородных
носов от меня
всегда будет
разить солдатом.
Стоит мне допустить
малейший промах,
Тереза, и мне
конец. Меня
смешают с грязью,
искренне полагая,
что там мне
самое место.
- Напиши письмо.
– терпеливо
повторила
Тереза, - Как
только появятся
французы, я
лично отвезу
депешу в Саламанку.
Первый же выстрел
в холмах, и я
поскачу. Тебе
не придётся
стоять насмерть,
Ричард.
Предложение
Терезы имело
смысл, так что
Шарп спустился
в офицерскую
столовую, зажёг
свечу и разбудил
прапорщика
Хики. Юноша
получил положенное
сыну эсквайра
образование
и со словами
обходился
ловчее командира.
«…У меня есть
основания
полагать, - писал
Хики, - что колонна
французов
движется к
укреплению,
которым я имею
честь командовать.
Отразить нападение
противника
теми силами,
что я располагаю,
не представляется
возможным,
поэтому настоятельно
прошу прислать
мне дополнительные
войска. Капитан
Ричард Шарп.»
- Дату и время
ставить? – уточнил
Шарп у жены.
