- Ты хочешь меня
обманывать, Валия?
- Я говорю, как есть.
Если ты скажешь не звонить, то я и не буду. Подумаешь, старуха меня не найдет!
Да пусть хоть в милицию обращается…
Алишер задумался –
видно, слово «милиция» было не самым приятным для его слуха. С другой стороны
ему, понятно, не хотелось допускать никаких контактов Вали с окружающим миром.
Помолчав с минуту, ее озадаченный тюремщик все же подвел пленницу к телефонному
аппарату, по пути вытащив из шкафа что-то длинное, узкое, завернутое в
переливающуюся ткань. Золотые звездочки на черном фоне, как из сказок «Тысяча и
одной ночи», отметила про себя Валя. Подумать только, какие мелочи замечает
человек, на котором висит пятьдесят детских жизней!
Когда полоса красивой
материи была сдернута и отброшена на тахту, оказалось, что она скрывала в себе
узкий серебристый клинок с резной рукоятью. Кинжал. Вот до чего довелось дожить
– Алишер угрожает ей кинжалом! Но оказалось не совсем так. Кивнув на телефон,
Алишер поднес клинок к проводу, словно говоря: видишь? Как только начнешь
болтать лишнее, перережу!
- А про автобус сказать?
– по-прежнему стараясь казаться беззаботной, спросила Валя.
- Зачем автобус? –
насторожился он.
- Так ведь старуха не
знает, что мы отправимся на автобусе! Потом удивится и начнет расспрашивать, а
родители, которые придут провожать детей, могут что-то заподозрить. А если я ей
скажу, тогда все пройдет спокойно.
Алишер на минутку
задумался:
- Скажи автобус. И еще
скажи, что это ты сама заказала.
Дрожащими пальцами
Валя покрутила диск. Хоть бы старуха оказалась дома! Милая, дорогая старуха –
твой голос сейчас как глоток свежего воздуха, как сигнал из прошлого мира
детей, палаток и рюкзаков – мира утерянного, неповторимого счастья…
- Алло, – густым женским
басом отозвались на другом конце провода.
- Кира Михална? –
встрепенулась Валя. – Здравствуйте, Кира Михална, это я, Валя!
- Что с тобой,
Валентина? – вскинулась чуткая старуха. – Ты словно колом подавилась! Что-то
произошло?
- Нет, все нормально, –
еле выговорила она. – Вам показалось. Я только хочу сказать насчет похода…
- Что – насчет похода?
Какие-то изменения?
- Будет автобус, Кира
Михална. Я заказала в Мосагентстве в кредит. Так что будет автобус, прямо к
нашему клубу…
- Валентина, ты что,
белены объелась? – возмутилась старуха. – Чем мы будем этот кредит оплачивать?
- Кирочка Михална, –
быстро заговорила Валя, боясь, что сейчас Алишер скомандует отбой. – Вы не
волнуйтесь, я договорилась, они дадут нам автобус. Не удивляйтесь, когда
увидите автобус! Дети поедут на автобусе, раз уж его дали в кредит. И я с ними.
Остальное все как договорились, только автобус…
- Заканчивай, – тихо
предупредил Алишер.
Хоть бы старуха
расслышала на другом конце провода его голос! Но на это не стоило надеяться –
она и так была глуховата.
- До свиданья, Кира
Михална. Значит, не удивляйтесь, что на автобусе… до свиданья!
- Погоди, Валюша…
Но в ушах директора
клуба уже звучали короткие гудки.
24
Артур Федорович
сидел у себя в комнатке, рассуждая о своей незадавшейся судьбе. Смолоду он
мечтал о славе, которая так и не посетила его – даже кратковременным визитом не
осчастливила. Всю свою молодость он проездил с гастролями по периферии (в
крупные города не приглашали), приобщал к искусству население страны, соблазнял
со скуки провинциальных девушек. Тогда он был хорош собой, еще не помят жизнью,
а главное – не отмечен той склонностью, которая появилась у него потом на
основе любви к античной культуре. Ну и еще, признаться, было желание подняться
выше природы, совершить некий выверт над собственным естеством. В театре тогда
об этом ходило немало слухов: сплетничали, что такой-то народный и такой-то
заслуженный… Он хотел подражать осиянным славой, по дешевке приобрел порочную
склонность, угрызения совести, отсутствие семьи. В результате остался один как
перст.
Собственно говоря,
изначально им двигало тщеславие. Он и имя себе в молодости сменил, Александра
на Артура. Казалось, среди бесчисленных Александров легко затеряться: зрителю
будет трудно выделить его из прочих, численность которым легион. Правда, были
еще Пушкин, Гончаров, Грибоедов, с честью выдержавшие конкуренцию своих
одноименных соплеменников. Но куда ему до великих! Как говорится, что позволено
Юпитеру, не позволено быку…
