Артур Федорович
театрально шлепнул себя по лбу, потом достал, пошарив в кармане, ключ и запер
дверь изнутри. Ким тем временем ставил на круглый столик пластмассовые
стаканчики и такое же блюдце, на которое высыпал из пакета горсть
кроваво-красных ягод кизила. Блики от них заиграли в его глазах, перекликаясь
со вспыхнувшими внутри точками.
- Выпьем, Артур-сан.
- Отчего же теперь не
выпить, – кивнув на запертую дверь, согласился хозяин комнаты. – В водке есть
витамин, сказал Хо Ше Мин. Твое здоровье, самурай!
- За торжество сущего, –
не согласился Ким.
Потом выпили за
боевые искусства Востока, а в третий раз – за музу Мельпомену, которой Артур
Федорович был предан с юности. Когда-то он пытался сделать карьеру артиста, потом
долгое время руководил детским драмкружком. А вот на старости лет пришлось
переквалифицироваться в психолога, благо у него завалялась давняя справка об
окончании соответствующих курсов. Эх, жизнь пропащая…
После третьего тоста
Артура Федоровича развезло, на его оплывших щеках проступила мелкая розовая
сыпь, а глаза застлали прозрачные слезы. Он вертел в пальцах пустой стаканчик,
заглядывал в него, словно ища на дне осадок того самого витамина, о котором
высказался вьетнамский лидер:
- Вот ты пьешь,
Кимушка, и все как огурчик. А во мне спиртное рождает слабость. На слезы и на
слова…Я ведь сейчас тебе все свои тайны могу выдать…
- Да какие там тайны, –
махнул самурай полотняным рукавом. – Будто я их не знаю, коли на то пошло!
- Спорим, что не знаешь!
– Хранитель тайн в возбуждении пристукнул о стол ладонью.
- Что на кон?
- Все эти цветы, –
плавным жестом артиста Артур Федорович повел рукой в сторону ведра с букетами.
– Все эти розы, астры и георгины, принесенные в школу невинными детскими руками…
- Нужны они мне, –
отмахнулся гость.
- Ты только подумай,
скольких баб сможешь осчастливить, ибо каждая решит, что цветы куплены
специально для нее. И недешево! Ведь бабы не догадаются, откуда…
- Что это вы все о
бабах, Артур-сан? – прищурился Ким. – Можно подумать, они вам очень нужны!
Будто я не знаю, что ваши, скажем так, пристрастия лежат в другой плоскости…
- В к-какой другой? –
повторил Артур Федорович, у которого на глазах отвисла челюсть.
- Будто я не знаю, из-за
чего вам пришлось оставить ваш любимый драмкружок! А потом достали какую-то
липовую справочку о психологии и заделались школьным душецелителем, благо
подвернулась возможность. Я знаю, почему именно школьным!
Артур Федорович
издавал не вполне членораздельные звуки, выражающие потрясенье, страх и
конфуз.
- Да вы не переживайте,
сан, – покровительственно усмехнулся ничуть не смущенный Ким, бросая в рот
ягоду кизила. – Это еще не то, из-за чего стоит переживать…
- Не то? – ошарашено
переспросил Артур Федорович.
- Вот именно. Это житейская
мелочь, не имеющая прямого отношения к серьезным вещам. А иначе наш разговор
был бы совсем иным.
- Но откуда ты… – вдруг
забеспокоился Артур Федорович. – Это что – видно по мне, по моей манере? Как я
что делаю – заметно, да?
- Ничего не видно и ничего
не заметно. Работайте себе в школе, если вам так нравится. А детей, которые к
вам придут, направляйте еще в ЦДТ, в секцию боевых искусств востока. Мне как
раз нужны на первых порах такие, которые ходят к психологу…
- Какие? – не понял
Артур Федорович.
- Ну рефлексирующие,
неуверенные в себе…
- А зачем они тебе,
Кимушка? – вылупил глаза Артур Федорович.– Ведь ты сам не…
- Нет, я не потому
занимаюсь с детьми, – вновь усмехнулся каратист. – Мои действия связаны с моим
мировоззрением, а не с желанием развлекаться, – пренебрежительно добавил он, и
в его глазах снова вспыхнули красные точки. – А дети мне нужны в общем всякие,
но с податливых легче начинать. Чтобы уже без противодействий…
- Разве они тебе
противодействуют, Кимушка? Тебя нельзя не послушать: и по дисциплине боевых
искусств, и по характеру… Мне самому подчас хочется упасть перед тобой на
колени и молить, чтобы ты меня пощадил, – заплетающимся языком лепетал Артур
Федорович. Видимо, так сказывалось его эмоциональное потрясение, действие которого
наложилось на только что принятый алкоголь.
