Сразу вспомнился Антоше
его недавний друг. Знает он и родителей его и остальных родственников – ни у
кого из них и мысли не возникнет стоять вот так перед кануном и просить для
умершего какого-то Царства Небесного.
– Ну, а все ж таки, отец
Антоний, – впервые Антоша назвал священника по имени, – Царство-то это, которое
на обмен, оно где вообще? Глянуть бы, пощупать.
– Вот Он, Вседержитель,
Основатель и Царь этого Царства, и книге, которую Он подарил людям, Евангелие
называется, вот там Он сказал, что Царство эту внутри нас начинается.
– Чудная геометрия
получается. – Антоша усмехнулся. – Царство Небесное, а внутри меня. В кишках,
что ли?
– А у тебя что, внутри
кишки только?
– Нет, еще печень,
селезенка, легкие, желудок, а в нем – желчь!
– Грамотный. Желчь, я
вижу, у тебя не только в желудке. А там еще и душа, которая уже вон как
изгаляться научилась. Что ж, по твоему, чего не пощупаешь того нет? А совесть,
основа души, и ее что ли нет?! Чего это ты все вздрагиваешь, когда про совесть
речь заходит?
– Так, ничего.
– Ничего? Думаю, что
очень даже "чего". Ладно... Ну, а Америка есть?
– То есть как? Конечно,
есть.
– Это где ж это есть?
Ну-ка, дай пощупать.
– Чего?
– Да Америку, вот чего!
– Да как же?
– Да так же. Раз не могу
ее сейчас пощупать, так и нет ее.
– Да Америку сколько
людей видели.
– И Христа много людей
видели.
– А космонавты летали –
не видали!
– Низко летали.
– Да вон. Америку по
телевизору каждый день показывают.
– Это не Америка, это
какие-то бегающие картинки в ящике. За шнур дернул – и нет Америки!
– Да, ну есть же она!
Туда и слетать можно.
– Слетать? Ну, лети.
Чего ж не летишь? То-то, чтоб туда слетать, надо кучу разрешений от разных
чиновников получить, 100 порогов обить, прорву всяких заявлений-биографий
написать, сколько раз из разных кабинетов выгнанным быть – де не то, и не так
сделал, все нервы истрепать, уйму денег заплатить, визу, наконец, получить, на
самолет сесть, да еще и долететь надо, а то ведь и в океан свалиться можно... И
все это что значит? А то значит, что это ты по-тру-дил-ся! Чтобы увидеть-то...
Вот так и Бога – увидеть чтобы – потрудиться надо! Только труд другой. Вот он,
Антоний Римлянин, покровитель наш, он потрудился. Доб-ро-де-ланием! Лохов искал
не для того, чтоб объегорить, а свое последнее отдать, утешить и защитить.
Чистые сердцем и совестью – Бога увидят. Ишь, ты, опять вздрогнул. Ну, ладно. А
ты просто поверил учебнику географии, что Америка есть, поверил, не летая.
Поверил! На вере вся жизнь держится. А жизнь вся на Боге держится. Ну, скажи,
такой вот храм-красавец, диво-дивное, зачем бы строить, коли нет Его? Охмурять,
чтобы деньги сшибать? Ой, не то! Ой, не так! И сам ведь это чувствуешь, хотя
все время рожу свою воротишь. Очень не ожидал Антоша услышать из уст о. Антония
это "рожу" и даже рот открыл от удивления. О. Антоний же, не обращая
внимания, продолжал.
– Да-да, и на лампадки
серебряные сами несут. Только не охмуренные они, наши несуны, а ве-ру-ю-щи-е! В
Него вот, – снова простер руку о. Антоний в сторону Спаса Вседержителя. –
Счастлив человек, в него верующий и эта вера только и есть настоящее счастье,
никакого другого счастья нет в этом мире. Да и миру самому взяться неоткуда,
как только быть Им созданному. Да и то, – откуда все взялось, вообще все мир
наш, в котором мы живем?! Что? Само? – Рассмеялся о. Антоний так, что старухи,
подсвешники протиравшие и пол мывшие, оставили работу и на него обернулись. –
Это как же что-то само может получиться? Уроки у тебя сами учатся? Ну, да,
глупость спорол, уроки ты давно уже не делаешь. А вот, лежит разобранный
велосипед, на детали, вплоть до винтика. Когда эти винтики сами соберутся в
велосипед?
– Как это? Когда я их
соберу.
– Это не ответ. Ты не
при чем.
– Как это? Ну... да
никогда.
– Правильно! Только
когда ты своей сторонней силой соберешь его, совершишь акт творения, будет
велосипед. Несчастный велосипед без акта творения не получится, а тут целый
мир, вселенная грандиозной сложности! Сама?! И это при полном отсутствии
животворящей силы в мертвой материи?! Это я тебе о Боге, космическом Творце. А
Он же еще и Бог-Отец. Вот, если ты откажешься от отца, ты просто подлец, но
если ты скажешь, что отца у тебя не было вовсе, то ты явно ненормальный. Вот
все неверующие, по большому счету, если хочешь, _ ненормальные подлецы. Да,
если договаривать до конца, до логической точки, то именно так. А почему они
живы, почему не карает? Ну, а как карает родной отец? – плеткой да увещеванием.
А Отец Небесный до последнего вздоха несчастного ненормального подлеца ждет,
ждет просветления души и очищения совести. И очень часто не дожидается...
