На вокзале Левку попросили посторожить вещи. В зале появился невысокий усатый милиционер, уселся на лавке, развернул газету, пристально посмотрел на Левку, подошел, положил руку на его плечо.
— Пойдем!
— В чем дело? У меня вещи.
— Пассажиры присмотрят.
Милиция помещалась в здании станции на подпорках, кирпичных столбах. В небольшой комнате — диван, стол, сейф, окно, обитое по раме решеткой из полосового железа. Милиционер сел за стол.
— Как фамилия?
— Осинский.
— Та-а-ак... — милиционер закурил. — Вот здесь у меня объявление. Пропал мальчик. Приметы: волос светлый, нос курносый, глаза карие, фамилия Осинский. Выходит, ты?
— Я.
Милиционер отложил газету в сторону
— Зачем от отца убежал?
— Он мне не отец. Я у него работал. Он плохо относился, бил, эксплуатировал. Я решил работать самостоятельно.
Послышался шум прибывающего поезда.
«Уедут... Без меня уедут... Что делать?» — испугался Левка.
Милиционер встал, направился к дверям.
— Ты посидишь здесь! Я провожу поезд. Вернусь — поговорим.
— Мне ехать надо! Обязательно! Это мой поезд! Я маршрута не знаю, понимаете, совсем не знаю маршрута, где я их буду искать? Пустите, товарищ милиционер! Я представление сорву!
— Не имею права! — сказал милиционер, вышел и щелкнул ключом.
«Что делать? Как убежать отсюда? — лихорадочно думал Левка. — Я же читал в книжках, как убегают. Через печку? Мала. Форточка?..»
Он просунул голову в форточку. Паровоз загудел. Звякнули буфера.
«Раз пролезла голова, значит пролезу весь...»
Держаться было не за что. Левка упал с трехметровой высоты, на лету перевернулся в воздухе и, даже не почувствовав боли от удара, побежал за вагоном. На подножке уже стоял Русидзе. Он протянул свои сильные, цепкие руки. Левка напряг силы, ухватился за них, подался вперед... Все!
Поезд подошел к Самтредия. Артисты выгрузили багаж. У вагона появился толстый добродушный милиционер.
— Осинский, мальчик? В Натанеби сел?
— Нет, не в Натанеби! — испуганно сказал Левка.— И не Осинский, Иванов!
— Зачем Иванов? Осинский. Пошли в отделение.
Левка умоляюще посмотрел на Русидзе. Тот развел руками.
Они зашли в пустое отделение милиции.
— Садись, мальчик. Документы есть?
— Ничего нет.
— Как так нет? Документов нет — порядка нет. Почему такое безобразие?
Левка рассказал свою печальную историю. Милиционер долго молчал. Сидел, сидел, смотрел на Левку, вдруг закричал:
— Тебе надо, как в селе выступил, справка брать!.. Как в городе — справка! Хоть что-то на руках будет! Какой-то порядок... А меня, между прочим, дядя Гулико зовут...
Левка показал письмо от Васильева.
— Как вы думаете, дядя Гулико, где Сабину искать? Я просто с ума схожу! Может, вы с вашими знакомствами поможете ее разыскать?
Дядя Гулико сидел за столом и ломал спички.
— Я, конечно, помочь не могу, — сказал, вздохнув, милиционер. — Чтобы человека найти, надо всесоюзный розыск объявлять. Но не волнуйся. Могла девочка в другой детдом устроиться. И туда, где твой Мишка Кац, могла. Или к родственникам убежала. Куда теперь тебе писать, не знает — ты ведь у нового хозяина. А в детдом писать ей некому...
— А Васильеву?
— Может, боится — попадет письмо к воспитателям или заведующему, ее разыщут, обратно вернут... — Дядя Гулико отбросил на стол пустой коробок. — Найдется девочка... Уверен...
Вошел начальник отделения милиции. Толстый милиционер встал, отдал честь.
— Садись, садись, Гулико, — сказал начальник. — Это кто? Тот самый мальчишка, что ли? По розыску? Беглец?
— Зачем по розыску? Зачем беглец? Никакой не беглец. Знакомый мальчик. Иванов.
Левка не верил своим ушам.
— Мне можно идти?
— Да, да, конечно, можно идти. Дяде Гамсахурдия кланяйся! — весело сказал дядя Гулико и подмигнул Левке.
Артисты остановились в гостинице. И тут Левка сразу вспомнил толстого милиционера Гулико. Администратор сказал Русидзе:
— Без документов в гостинице жить нельзя.
Администратор бригады заговорил со своим коллегой по-грузински. Тот покачал головой.
Мальчику пришлось ночевать на вокзале.
На другой день бригада выступила в железнодорожном клубе. Затем на волах двинулись по селениям в сторону Тбилиси. Как-то Мамия сказал Левке:
