— Красиво у вас в Грузии, — сказал Левка.
— Ты еще в Тбилиси не был, вот где красиво!
— А мы туда не поедем выступать?
— Вряд ли... Туда диких не пускают...
Дорога свернула влево. Ребята поеживались от холода. Луну закрыло тучами. Левка вспомнил:
— Да, слушай, Мамия! Что это за номер со мной хочет сделать Русидзе?
— Факира. Это страшный трюк! Мы приезжаем на место, сразу идем в пивной ларек или на свалку — достаем штук пятьдесят пустых бутылок и стеклянных банок.
— Зачем? — удивился Левка.
— А вот слушай, не перебивай! На сцену выносят бутылки. Русидзе вызывает нескольких желающих из публики. Выбирает кто поздоровее. Силачи разбивают бутылки кувалдами. Ты выходишь в одних плавках, босиком. Русидзе шепчет заклинание, и ты начинаешь ходить по осколкам, потом ложишься на спину.
— А какой секрет у фокуса?
— Никакого фокуса нет! Все взаправду!
— Брось! — не поверил Левка. — Прямо на острые стекла?
— Ясное дело, на стекла, а не на перину! Стекла больно колют спину, втыкаются в нее... Бр-р-р-р... Дрожь берет, как подумаешь... Неприятно — ужас!
— И здорово больно?
— Еще бы не больно! Терпеть можно, конечно. Площадь стекла большая, повторяю тебе. Но это еще не все. Главное — впереди. Видишь камень? — Мамия указал на огромный белый валун у дороги.
— Вижу.
— Именно такой валун молотобойцы кладут тебе на грудь и начинают со всей силы разбивать его кувалдами. И ты не сдыхаешь, вот что удивительно! Тут какой-то закон физики действует, черт его знает!
Левка поежился. Они подошли к камню. Мальчик ощупал его, попробовал поднять. Камень был холодный, мокрый, скользкий.
— Так в нем же килограммов сто, не меньше!
— Именно такой и нужен! А бывает, и потяжелее кладут... Да, совсем забыл! Пока бутылки разбивают, ты медленно ходишь перед публикой взад и вперед — съедаешь тонкий стакан.
— Как съедаю? — ужаснулся Левка.
— Вернее, не съедаешь, а откусываешь кусочек и выплевываешь, откусываешь и выплевываешь. Конечно, можешь и съедать, если хочешь. Русидзе умеет. Истирает на зубах стекло в порошок...
Сзади послышался шум мотора, сверкнули фары. Мимо проехал грузовик, резко, со скрежетом затормозил, остановился впереди в двух шагах. Из кабины вышел Дойнов. Подбежав к Левке, пребольно схватил его за ухо.
— Смыться задумал? От меня не смоешься!
Несколько раз ударив Левку, он схватил его за шиворот, забросил в кузов, сел сам и крикнул Мамия:
— Своему фокуснику вшивому передай, чтобы мне не попадался! Встречу — ноги повыдергиваю! Искалечу! Чтобы знал, как работников переманивать! И тебя не забуду, если еще явишься! Прическу попорчу, учти, жлоб!
Машина тронулась в обратный путь.
Бежать к Русидзе Левке удалось только через полмесяца. Они тут же начали репетировать факирский номер.
— Не бойся, кацо, не бойся, дорогой, бери с меня пример, — говорил Русидзе, разгуливая босыми ногами но стеклу. — Ложись, дорогой! Совсем не больно, прошу тебя!
Левка решился и лег. Терпеть боль было можно.
— На первом же представлении начнешь работать! Молодец! Теперь я встану к тебе на грудь. Привыкай к весу. Мамия, перестань жевать! Становись рядом! Попрыгай, попрыгай на нем немного! Терпишь, кацо? Молодец! А ты боялся, дорогой. Что я говорил? И к валуну привыкнешь и к кувалдам! Теперь вставай, стакан кусать будешь! Кусай, кацо, стакан, кусай, дорогой! Не бойся крови. Али Ибн-Баба-оглы тебя будем объявлять. Красиво!
«Миша! Несчастье! — писал Левка Мише Кацу из Натанеби, — Васильев прислал письмо. Жуткое дело. Сабина сбежала. На другой же день после нашего отъезда. Нигде не найдут. Признаюсь тебе — заплакал. Руки опустились. Где она сейчас? Ума не приложу. Может, она к вам в детдом попала? Ведь у нее там подружки есть! Узнай у ребят, может, кто слышал.
Это мое третье, и последнее, письмо — так и знай! Большей свиньи, чем ты, я не видел! И Мамия так считает. Мы здорово дружим. Хоть ты и не стоишь, а я говорил о тебе с Русидзе насчет клоуна. Обещал подумать. Вдруг выйдет, представляешь? Будем вместе. Может, и Сабинку пристроим. Только бы нашлась! У Радика все в порядке. Привет тебе от Мамия. Лев. Дойнов, собака, обещал найти хотя из-под земли, но пока, видишь, все в порядке. Выезжаем в Самтредия. Сейчас идем на вокзал».
