— Идите, идите! — отгоняла их стряпуха. — Поесть спокойно не дадут!
— Что, тетка Настя, жалко, если на людей поглядим?
— Идите! Идите!
Новенькие пообедали и, уступив места детдомовцам, разошлись кто куда. Левка поднялся в комнату и не поверил своим глазам. Спиной к нему в полном одиночестве сидел и рисовал китайскими красками... Миша Кац.
На палубе матросы
Курили папиросы,
А бедный Чарли Чаплин
Окурки собирал! —
блаженно распевал Миша.
Левка подкрался на цыпочках сзади и закрыл руками глаза друга.
— Кто это? — недовольно спросил Миша, откладывая в сторону кисточку.
Левка не ответил.
— Что за дурацкие выходки? — не на шутку рассердился Миша. — Пусти!
Левка не отпускал руки.
— Отстань! Кто это?
Левка изменил голос и ответил хриплым басом:
— Это я, твой дядя Залман! Привет от Шаляпина!
— Левка! Ты!
Миша вывернулся. Его нос обострился еще больше, кожа туже обтянула скулы.
— Ну и красочки у тебя! — сказал Левка.
— Красота, верно? — похвалился Миша. — Ты глянь, какие цвета! Какие оттенки! Какая упаковка!
— Мечта! — вздохнул Левка. — Не знаю, что бы отдал за такие краски!
— Даже не подкатывайся, — предупредил Миша. — Это подарок. Один парень подарил. Краски из Шанхая. Не откуда-нибудь!
— Дружно живете с детдомовцами? — спросил Левка.
— Ничего, терпеть можно. А вот среди деревенских коварные попадаются... Мы ведь вместе с ними в общей школе учимся. И с деловыми драки бывают... Особенно с круглоозерненскими. Там есть Машка с Крысой.
— Знаю, видел, — ответил Левка и снова подумал о Радике.
В коварстве деревенских Левка убедился через несколько дней. Ребята курили на заднем дворе школы.
— Что у тебя, новенького, за махра! — сказал Левке здоровенный рябой семиклассник. — Дрянь! Отведай-ка моего самосадику!
Он протянул Левке готовую толстую самокрутку. Тот с наслаждением затянулся... Еще... Еще... Вдруг раздался взрыв. Ослепило глаза, опалило брови, ресницы. В нос ударило запахом пороха. Левка закрыл глаза ладонями.
— Ха-ха-ха! — смеялся рябой. — Табачок специально для городских!
Левка скривился от боли, подошел к парню, который был выше его на две головы, и, не говоря ни слова, залепил ему затрещину.
— Сука! — завопил рябой, хватая Левку за грудки.
Но Левка присел и молча ударил его головой в подбородок. Парень крякнул, высоко взмахнул руками и рухнул на землю.
— Кто я? — спросил Левка.
— Не сука... Человек... Будет... — взмолился парень.
— А по-моему, мало, — ответил Левка и ударил еще раз.
Парень взвыл.
— Вот теперь хватит.
Об этом происшествии каким-то образом узнал воспитатель, странный человек лет тридцати пяти, которого ребята почти никогда не видели. Он снимал комнату у тетки Насти.
— А ты, новенький, говорят, отчаянный, здорово дерешься, — сказал он Левке. — А вот с крыши интерната можешь вниз сигануть? Со второго этажа? Дам пятерку!
— Выпадет снег — прыгну в сугроб, — пообещал Левка.
— Ладно, подожду...
— Пошлите меня в Круглоозерное за продуктами, — попросил Левка. — У меня там брат.
— Валяй.
Вместе с Левкой в Круглоозерное отправились Миша, Сабина, Васильев и еще несколько ребят, у которых там оставались младшие братишки и сестренки.
Радик встретил Левку слезами:
— Забери меня отсюда, Левушка, забери! Мучают, дразнятся, ни в одну игру не принимают... Вот, погляди... — Радик снял ботинок и показал обожженные пальцы.
— Что это? — спросил Левка.
— В первую же ночь велосипед сделали.
— Какой велосипед?
— Я спал. Мне между пальцами вставили газеты и подожгли... Сейчас не так уж больно... Уже не хромаю... Видишь, даже ботинок наделся...
Левка скрипнул зубами.
— Машка с Крысой?
— Не знаю... А другим нашим в нос вдули кому перец, кому табак...
— Кто?
— Не знаю...
— Что ты заладил — «не знаю» да «не знаю»! Боишься сказать, что ли?
Радик всхлипнул.
Левка с ребятами бросились разыскивать деловых, но их не оказалось ни в одном из домов интерната.
— Может, они в кузне? — сказал Радик. — Они там в карты играют.
Ребята вышли за околицу, подошли к старой заброшенной кузнице, черной от копоти, заглянули в щель. Деловые, сидя на толстом бревне, играли в карты, сделанные из газетной бумаги. На наковальне стояла бутыль из-под самогона.
