Но Линда не ощущала всех этих тонкостей; да и до того ли ей было? Она видела лишь ясное сентябрьское утро, океан, кативший свои волны, брата в форменном пиджаке гостиницы и Брудера в комбинезоне в полоску шириной с железнодорожный рельс и красным атласным сердечком на груди — ее подарок. Атлас, ярко блестя, переливался под лучами солнца, и Линда подумала: вот верный знак, как сложится ее жизнь.
Не далее как на прошлой неделе Линда отправилась в лавку Маргариты купить к новому учебному году ярко-красное платье и шляпку с орлиным пером. В который раз примеряя свою мечту перед зеркалом, Линда вдруг заметила необычный комбинезон; он лежал рядом со стопкой рыбацких свитеров и белья, пропитанного воском, чтобы оно не пропускало воду.
— По ошибке прислали, — сказала Маргарита. — Я заказывала три пары женских ботинок с острым носком, и почему-то в коробку вложили этот дурацкий комбинезон. Ну кому он нужен, скажи, пожалуйста?
Линда прижала комбинезон к груди. Было в нем что-то такое — широкие сине-белые полосы, крохотный карман на нагруднике, в который уместилась бы разве что расческа, атласное сердечко размером с огромную пуговицу, нашитое точно посредине между двумя пряжками, — отчего ей сразу вспомнился Эдмунд. Даже не нужно было закрывать глаза, чтобы представить его себе: лямки на широких плечах; длинные полосы вдоль ног; чуб, взъерошенный после купания.
— Как думаете, Эдмунду понравится? — спросила она.
— С чего бы? — фыркнула в ответ Маргарита.
Линда высыпала на прилавок горку монет, и толстые, но юркие пальцы Маргариты разложили их стопками по пять штук.
— На платье с комбинезоном хватит, а вот на шляпку — нет.
— Может, уступите немного? — попросила Линда.
— Никогда, — отрезала Маргарита и положила комбинезон обратно в ящик.
Вернувшись домой, Линда застала Эдмунда в сарае — он мыл там лошака. На нем болтались коричневые штаны, подвязанные полоской старой кожи. Линду как будто что-то толкнуло — он был сейчас между двумя отрезками своей жизни: уже не мальчик и еще не мужчина, но происходило с ним это не так, как с Брудером. Линда представляла себе, как вырастет через несколько лет Эдмунд вместе со своей фермой, как рядом с ним будет бегать маленький худенький мальчик с облупленным носом и какая-нибудь жена… вот именно «какая-нибудь», потому что эту жену Линда никак не могла вообразить: ни ее лица, ни даже цвета волос.
Она сказала Эдмунду, что у нее для него сюрприз, и он неохотно откликнулся:
— Что за сюрприз? Некогда мне.
— Я кое-что купила. Как увидела, сразу подумала — а тебе подойдет.
Эдмунд поднял глаза, и, когда она протянула ему коробку, лицо его чуть шевельнулось, как будто зуд благодарности пробежал по горбинке носа. Линде пришло в голову: а вдруг он сейчас скажет, что больше всего хочет вернуться в те дни, когда была война и когда их было всего двое? Но она знала, что сказать этого он не сумеет.
Эдмунд шагнул к ней, чтобы взять коробку, показал свои перепачканные ладони и спросил:
— Может, помыть сначала?
— Я сама открою, — ответила Линда, и они уселись на мешок с кормом, касаясь друг друга коленями.
— Брудеру подарок купила?
— Нет, только тебе.
Краска бросилась ему в лицо. Он что-то зашептал. За дверью сарая лился молочно-белый солнечный свет. Лошак тихонько ржал, потряхивая шеей, петух покопался в соломе и вдруг взлетел на стропило. Кроме этих звуков фермы, в мире больше ничего не было слышно и не существовало никого, кроме их двоих.
Крышка коробки упала на землю, папиросная бумага раскрылась, и Линда вынула комбинезон.
— Красивый, правда? — восторженно произнесла она.
— Это мне? Не буду я такое носить! Клоун я тебе, что ли, или медведь цирковой?
— А мне кажется, он такой модный.
— Не хочу я быть модным!
Эдмунд покачал головой и сказал, что она никогда его не поймет, а Линда ответила, что уже скоро перестанет и пробовать. Где-то закуковала кукушка, в проеме двери появилась дворняга по кличке Мадам — она вот-вот должна была ощениться — и громко тявкнула несколько раз.
— Линда, ты хочешь, чтобы я стал не тем, кто я есть. А я не могу измениться ради тебя, — сердито сказал он.
