— Как это? — удивилась Линда.
— Я сказал, что отведу тебя в школу и потом заберу. А ты что, подумала, что я…
— Ты хочешь сказать — ты уходишь?
— Линда, — ответил он, — я взрослый человек.
Он рассмеялся и этим напомнил ей, что она пока еще была в узком коридоре своей жизни, в переходе между жизнью девочки и женщины, и иногда он об этом совершенно забывал, потому что сам вышел из комнаты своего детства рано и быстро. К шести годам он уже привык есть на дворе вместе с собаками; к восьми он научился не слышать визг миссис Баннинг: «Пора зарабатывать себе на жизнь!» К двенадцати годам у него на груди уже курчавились волосы, к четырнадцати из подбородка полезла щетина, а в последний раз он подумал о себе как о ребенке много лет назад, когда пополз страшноватый слушок, что это он убил мальчишку из компании по производству льда. Дня своего рождения Брудер не знал; первого января миссис Баннинг собирала во дворе таких же, как он, бедолаг, и каждый получал по паре носков с грейпфрутом, вложенным в один из них, и с апельсином в другом.
Но Линда была совсем не похожа на него; он не завидовал задержавшемуся в ней детству, что там говорить, оно ему очень нравилось. Однако при всем этом Брудер не собирался снова садиться за парту. «В конце дня я тебя заберу», — сказал он, развернулся, пошел, становясь все меньше и меньше, приближаясь к горизонту, и Линда осталась один на один с мисс Уинтерборн. Она почувствовала, как пальцы учительницы легли на шею, направили ее в класс, и только Линда собралась предаться отчаянию, как появилась Шарлотта и весело прощебетала: «Ну что, готова еще к одному году?»
Первый день в школе тянулся долго: Линда, Шарлотта и другие девочки получили задание читать «Трех мушкетеров», а мальчишки занялись алгеброй. Линда никак не могла продвинуться дальше первого предложения. Ей казалось, что вся эта ерунда не имеет к ней самой никакого отношения. Ее занимали совсем другие мысли: был ли Брудер в этом самом Мён-сюр-Луаре, когда воевал, мог ли он рассказать за обедом, широка ли река Луара, что продается на тамошнем рынке, кто такой этот самый автор «Романа о розе», и вообще — зачем ей это надо? Где они познакомились с отцом — где-то рядом? Другие девочки — Марджи Гаттер, Геда Штраус, Инга Серна и Шарлотта — сидели над своими раскрытыми книгами, слюнявя кончики пальцев и готовые отвечать. Линда подумала, не послать ли Шарлотте записку, но ее останавливала грозная мухобойка, висевшая на ржавом гвозде рядом с портретом донны Марон. Она продолжила читать, но мысли ее были далеко, с Брудером, и она сама не заметила, как принялась писать:
Видела на нем комбинезон с сердечком?
Это я ему купила!
Линда передала записку Шарлотте, и та внимательно прочла ее, прикусив губу, написала ответ и отправила его Линде. Все получилось удачно, бдительные глаза мисс Уинтерборн ничего не заметили, но Линда не сумела удержаться и тихо охнула, потому что прочитала:
Она не успела понять, что больше поразило ее — эти три слова или рука мисс Уинтерборн, которая тяжело легла на ее парту, взяла записку и поднесла к глазам. Они презрительно сощурились, и учительница произнесла: «Дети, у меня есть новость». Ученики зашушукались, головы со взбитыми прическами и прилизанными волосами поднялись от книг, красные и горячие от спертого воздуха уши насторожились.
— Вам всем будет интересно знать, что дорогая наша Линда Стемп влюбилась. Если только не признается тот, кто написал эту записку, я буду считать, что это дело рук самой Линды, и после обеда она будет косить траву около школы.
Все снова затихли, Шарлотта уткнулась в свою книжку, а Линда принялась горестно размышлять, как же это так, — она, конечно, ждала, что жизнь будет обращаться с ней по-разному, но чтобы настолько нечестно… Такого подвоха от Шарлотты она никак не ожидала; но тут Шарлотта закрыла книгу и призналась, что это она написала злосчастную записку.
В конце дня мисс Уинтерборн выдала Линде и Шарлотте по косе и отправила их на вершину холма, а Брудеру, который пришел за Линдой, посоветовала не ждать ее и отправляться домой.
