Когда Политбюро решает сосредоточить внимание на том или ином вопросе, заявленные Пекином критерии могут играть очень серьезную роль. Директива Цзян Цзэминя по подавлению религиозного движения «Фалуньгун», которое в 1999 г. застало вождей врасплох своей сидячей демонстрацией у ворот Пекинского правительственного комплекса, встряхнула региональное партийное руководство. Получив приказ разогнать это движение и не дать его последователям вновь появляться с протестами в Пекине, муниципальные и провинциальные боссы пошли на жесткие меры, включая пытки и убийства, лишь бы выкорчевать «Фалуньгун» с корнем. Не так давно Политбюро взялось еще за один вопрос: повышение безопасности труда в горнодобывающей промышленности. Причем с таким рвением, что в 2009 г. город Линьфэнь в богатой углем провинции Шаньси на шесть месяцев остался без секретаря горкома: потенциальные кандидаты на эту должность никак не решались ее занять. Руководитель одного из местных уездов (этот уезд регулярно пропадает с космических снимков из-за чрезвычайного загрязнения атмосферы), сказал, что установка Пекина на предотвращение несчастных случаев на шахтах превратила работу провинциального чиновника в «крайне опасную профессию: если не проявлять осторожность, можно угодить за решетку или вовсе на кладбище».
Экономический рост, который в глазах Пекина означает новые рабочие места и социальную стабильность, является самым важным универсальным критерием на всей территории Китая, хотя сам по себе этот показатель еще не гарантирует звездную карьеру. В противном случае чиновники из регионов, год за годом опережающих темпы развития остальной части страны — например, Вэньчжоу в провинции Чжэцзян, где экономикой заправляет частный сектор, — стали бы доминировать в высшем эшелоне центральных органов власти. Если на то пошло, далеко не все чиновники из этих регионов добирались до верхних позиций в Пекине. Как пояснил один китайский специалист, подобные критерии держатся в резерве и применяются только в случае необходимости. «Такой подход на руку старшим руководителям, поскольку позволяет им использовать свое влияние и общественное положение. В противном случае они стали бы заложниками системы». Эти нормы, добавил он, очень напоминают китайское законодательство: чисто для справки.
За последнее десятилетие наиболее эффективным партийным инструментом преодоления кумовства было решительно традиционное и прагматическое средство. Орготдел устроил перспективным выдвиженцам нечто вроде испытания в форме ротации на различных должностях и административных подразделениях в разных уголках страны. Тех, кто успешно справлялся с этим своеобразным стресс-тестом, направляли в Пекин для вступления в «лигу тяжеловесов». Например, к 2007 г. и моменту своего назначения на пост министра торговли, который ставил его во главе внешнеторговой политики и иностранных инвестиций, Чэнь Дэмин уже прослужил на трех должностях с радикально отличающимися функциями.
Скажем, пребывая на посту мэра и секретаря горкома в Сучжоу, Чэнь помог превратить этот город (расположенный в бассейне Янцзы близ Шанхая) в один из самых передовых промышленных центров КНР, попутно заработав славу тем, что отчаянно защищал местные интересы, даже когда это действовало на нервы Пекину. После того как в 1994 году центральное правительство подписало с Сингапуром соглашение о создании в Сучжоу технопарка, Чэнь утвердил план, по которому на противоположном конце города была открыта частная бизнес-зона, целиком принадлежащая местным промышленникам и прямым конкурентам этого проекта. Когда взбешенные сингапурцы потребовали объяснений, Чэнь ответил, что иностранным инвесторам придется учитывать «культурные различия», ведя свои дела в Китае. Это заявление было пронизано отчетливым презрением в сочетании с глубокой и, может статься, неосознанной иронией. На протяжении почти десяти лет сингапурские руководители позиционировали себя в роли представителей всего региона, превознося уникальные достоинства так называемых азиатских ценностей, которые они надменно ставили выше якобы бестолковой западной конфронтации. Чэнь проявил как творческий подход, так и цинизм, разыграв культурологическую карту в пику Сингапуру.
