Вся эта стихийная драма
была накануне вечером. Утром небесный режиссер отдыхал: тихо и нежно-пасмурно.
Вчерашнее грозовище фиолетовой полосой висело на горизонте. Они стояли на
вокзале у вереницы общих вагонов. Кругом суетились, весело галдели и грустно
целовались со своими родными бритоголовые парни. Одним из них был Семен. С
бритой головой, в стареньких джинсах и видавшей виды рубахе он выглядел
сиротой-переростком из послевоенных фильмов. Худым и непривычно серьезным.
Постояв в обнимку
наедине с Олей, поцеловав родителей, он подошел к Степану, протянул ему руку, а
затем неожиданно крепко обнял.
— Береги Олю, — шепнул в
ухо.
Сберег. Да-да, сберег.
Сберег именно Ольгу, а ее любовь к Семену он сберечь не обещал. Сберег...
Красота притягивает не
только поэтов и художников. Не прошло и двух месяцев с этого дня, а за Ольгой
стал ухлестывать местный «авторитет» из криминальной молодежи — Вова Серый.
Степан знал о нем немало: начинал как фарцовщик, сколотил вокруг себя сначала
небольшую банду, держал в страхе округу, поговаривали также о валютных
махинациях, отсидел, но недолго, зато появился вновь в ореоле славы лихого
уркагана, гуливал по кабакам, организовал подпольное казино, а когда пришло
время Горбачева, пришло время и Вовы Серого...
В первый раз Ольгу
бесцеремонно затащили в его машину, где он внимательно осмотрел объект своего
вожделения, предложил свое покровительство и красивую жизнь. Затем несколько
раз присылал ей домой огромные букеты роз, а потом заявился сам. Милиция в
подобном преследовании или ухаживании состава преступления не находила. Да,
похоже, он был вхож во всякие там РОВД и даже водил дружбу с крупняком из УВД.
Боялся только чекистов и нарождающегося РУОПа.
И Ольга пришла к
Степану. Вряд ли она тешила себя надеждой, что восемнадцатилетний первокурсник
сможет ее защитить, но больше идти ей было некуда. Вряд ли она знала, что
восемнадцатилетний студент к тому времени уже обзавелся своим «делом» и его
«бригада» ни по численности, ни по дерзости не уступала банде Серого. И главная
сила ее была в том, что о ней никто не знал! И не гнущие пальцы урки, обколотые
и наколотые, а спортсмены да лихие диссидентсвующие умники входили в его
бригаду. Сам Степан считался и тем и другим.
Чем они занимались? Пока
что только искали, где применить свою силу. Их было человек тридцать,
собирались они в спортивном клубе «Динамо». Не пили, не курили, не
сквернословили, гопники назвали бы это тусовкой, но они называли это собранием.
Вечерами — с семи до одиннадцати. Возраст — от 17 до 25. В основном спортсмены.
Разговоры вели о спорте, о мотоциклах и машинах, о том, что неплохо бы открыть
собственный клуб... И готовы были принять вызов хоть от кого. Но никто ни
белых, ни черных перчаток им не швырял, и от нечего делать они вихрем налетали
на дискотеки, чтобы встряхнуть рокеров, панков и прочих неформалов, бивали и
урок. Ни один из них в милицию не попадал. Стоило поблизости завыть милицейской
сирене, они растворялись в ночных улицах и переулках, чтобы следующим вечером
собраться снова. Строительство социализма буксовало, двойная мораль тихо
умирала, чтобы уступить место полному отсутствию морали, они чувствовали, что
скоро наступит их время. И чем ближе оно подходило, тем короче становились их
спортивные стрижки.
— Знаешь, Оль, мне
придется сказать, что ты моя девушка, — в тот момент Степан вовсе не думал о
своем к ней интересе, этого требовали неписаные правила их собрания. За седьмую
воду на киселе никто заступаться не пойдет.
Ольга не поверила и не
верила до тех пор, пока Степан не привел ее в спортивный зал «Динамо», где
громко представил всем и индивидуально афганцу Феде, который без всяких
демократических выборов и голосований единогласно считался лидером.
Его слово было
непререкаемо, а благородство неиссякаемо. На второе делал ставку Степан. Федя
недовоевал в своей разведроте, его хлебом не корми — дай заступиться за
униженных и оскорбленных. Орденами он не бренчал, о личном героизме рассказывал
редко, а вот под гитару пел часто, и слушала его братва с удовольствием. И
когда Степан и Ольга подошли к нему, он как раз теребил струны. Выслушал их,
мурлыкая что-то себе под нос, и все время с интересом смотрел на Ольгу. Степан
даже испугался, что вместо одного «ухажера» получит двух.
