— Это хамство, —
культурно определил поведение Серого Федя, — можете считать, что он
«трехсотый».
Но сказать одно, а
сделать...
3
Весь город знал, что
Серый при всем своем выпендреже далеко не главная фигура в темном мире.
Поговаривали, что его покрывает сам дядя Коля. А вот кто такой дядя Коля,
подавляющее большинство горожан имело самое смутное представление, ибо
большинству криминальный мир представлялся «доцентом», сидящим на нарах и
рыкающим на всю округу: «Пасть порву! Моргала выколю!». В собрании тоже не нашлось
никого, кто лично знал бы дядю Колю, и даже не нашлось никого, кто хотя бы раз
его видел. Но были ребята, кто знал тех, кто имел к нему хоть какое-то
отдаленное отношение. Федя (он же Старшина) принял решение, что на аудиенцию к
дяде Коле должен идти Степан, как лицо непосредственно заинтересованное. Для
прикрытия ему дали молчаливого мастера спорта по дзюдо Юру Сбитня. Стали
нащупывать тропинки к дяде Коле, но стоило только носом повести в его сторону,
и он нашел их сам. Как-то вечером к корпусу «Динамо» подкатила черная «волга».
Из нее вышли два вполне интеллигентных индивидуума в модных тогда замшевых
пиджаках, в солнцезащитных очках-каплях (это в сумерки-то!) и по-хозяйски вошли
в спортивный зал. Без лишних расспросов подошли к Феде:
— Старшина, кто искал
дядю Колю?
После немногословной
беседы Федя подозвал Степана, и тому было велено (иначе и не назовешь):
— Поехали!.. — и чуть
позже: — Фраерок.
Коттеджей в полном
смысле этого слова тогда еще не было. Степана и Юру привезли на шикарную
двухэтажную дачу в престижном загородном районе. Провели через ухоженный сад
мимо баньки и впервые в жизни увиденного небольшого частного бассейна под
открытым небом и оставили ждать в просторной гостиной, сплошь уставленной
антиквариатом, предметами искусства и роскоши.
Через минуту один из
сопровождающих вернулся со второго этажа и предложил Степану последовать за
ним, а Юре велел сидеть и пить все, что понравится. Для этого был сервирован
маленький столик-самокат.
Степан же оказался в
кабинете, стены которого состояли из плотно уставленных книжных полок. У окна в
кожаном кресле сидел с какими-то бумагами седой мужчина лет сорока
пяти-пятидесяти и вкрадчивым голосом давал указания склонившейся над ним
чрезвычайно смазливой девице в мини-юбке. Министр на отдыхе, да и только!
— А вот и наша золотая
молодежь! — ничуть не ерничая, поприветствовал тот, кого город величал дядей
Колей.
Никаких тебе наколок по
всему телу, вполне интеллигентное, немного усталое лицо. Белая сорочка, на шее
шарф а ля Андрей Вознесенский, огромный золотой перстень с каким-то драгоценным
камнем и домашние тапочки. Серые внимательные глаза из-под густых бровей как
рентгеном прошили Степана насквозь.
— Иди Лора, а то юноша
потеряет сознание, рассматривая твои ноги.
Девица, забрав папки и
подмигнув Степе, покорно удалилась. Дядя Коля жестом предложил Степану сесть на
один из стульев, продолжая его внимательно рассматривать.
— Меня зовут Николай
Сергеевич. А тебя — Степан Андреевич?
— Так точно, — ответил
вдруг по-армейски Степан и внутри себя смутился настолько, что на лбу выступила
испарина.
— А че ты так
волнуешься? — тут же распознал его Николай Сергеевич. — Чай, я не людоед какой.
Мало ли обо мне слухов ходит, так о первом секретаре обкома не меньше. Что
будешь пить?
— То же, что и вы.
— Хорошо. Лора, принеси
нам с молодым человеком холодного клюквенного морса и по пятьдесят грамм «посольской»!
За знакомство... — При этом он не пользовался никакими селекторами, а девица
уже через полминуты вплыла, как пава, с подносом.
Выпили за знакомство,
запили морсом, и дядя Коля перешел к делу:
— Значит, хочешь на Вову
Серого наехать?!
— Ну... Не наехать...
— Подожди-подожди, дай
старшему сказать. Понимаешь, Степа, у нас ведь не средневековье, чтобы из-за
дамы рыцарские турниры устраивать, хотя при желании мы и это можем
организовать. Вопрос здесь несколько интимнее и глубже, чем обычные отношения с
дамами. Вова Серый зарекомендовал себя в обществе, скажем мягко, не с
положительной стороны, но он умеет работать. Он приносит определенный дивиденд.
