приватных интересов. Обращаю мое слово к венецианскому послу. Исполнив свое
посольство, живет он здесь так долго для того, чтобы сделаться началом всего зла,
своими стараниями всю тягость войны с венецианских плеч взвалить на наши.
Следовало бы напомнить ему сентенцию венецианского сенатора, который, в ответ
Чехам на их призыв к союзу против императора, сказал: „„Не хотим зажигать своего
дома, чтобы дымом нашим устрашить императора"". Поэтому покорнейше просим вату
королевскую милость отдалить от себя, иностранцев, так как их советы производят у
нас великое замешательство. Умоляем такжэ распустить иностранное войско,
введенное во внутренности отечества в противность правам и пактам. Оно так нам
надоело, что словом невозможно выразить. Угнетения, претерпеваемые от этих
жолнеров, превосходят шведские и мансфельдовские жестокости: ибо рана от руки
друга болит сильнее. Рука вашей королевской милости, предназначенная для защиты
отечества, так тяжко на нас падает! Причиняет нам боль и злословие жолнеров,
которые смеют хвалиться публично, что нас усмирят, и дивною алхимией обещают
превратить хлопа в шляхтича, а шляхтича—в хлопа".
Последние слова дерзостного олигарха были вещими. Скоро настало время такого
превращения; но дивными алхимиками явились не иноземные жолнеры, а русские
попы да монахи вместе с запорожскими крамольниками, питомцами целого ряда
самозванщин,—вместе с банитами да инфамисами, руководившими козацкою
вольницей со времен Самуила Зборовского.
88
Коронный канцлер, именем короля, отвечал всем „кроткоа< что он тем больше
склоняется к желанию Речи Посполитой, чем теснейшее видит согласие всех сословий
в пунктах их просьб, и, перечисливши все пункты, заключил желанием короля, чтоб
они были довольны декларацией, и приступили к дальнейшим постановлениям,
причем предостерегал, чтобы не слишком полагались на спокойствие Речи
Посполитой, ничем не обеспеченное.
Заручившись теперь согласием и Сената, и Короля, третьему сословию оставалось
только обеспечить оборонительное постановление (warown№ kostytucyк), дабы в
будущем не случилось чего-либо подобного. Король этому не сопротивлялся, и тем
самым изъявил согласие на изложение такого постановления. Целых два дня трудилась
Посольская Изба, эта спасительная курия Оссолинского, над сочинением акта, по
словам самих Поляков, наших современников, „уничтожающего славу, достоинство и
власть короля",—накануне событий, в которых только государь, облеченный всеми
принадлежностями верховенства, мог бы спасти шляхту от погибельной
несостоятельности присвоенного ею правления.
Акт был прочитан 6 декабря, в заключение достославного, по мнению шляхты,
сейма и занял почетное место в польском своде законов (Voiumina Legum). Этим
оборонительным на будущее время постановлением, от имени связанного по рукам и
по ногам короля, повелевалось: навербованное войско распустить не далее, как через
две недели после настоящего сейма; а которые из навербованных людей не разойдутся,
против тех вооружатся коронные гетманы, старосты и городские власти, как против
своевольных, не ожидая королевских универсалов. Кто из польских граждан
принадлежит к навербованному войску, тем король за непослушание грозил карой
инфамии и конфискации имущества. Он обещал за себя и за потомков своих никогда
впредь подобных вербуяков не делать, приповедных листов под комнатной печатью не
выдавать, никаких войн безь ведома и совета Речи Посполитой не предпринимать, и
никаких договоров с соседними державами не заключать, а заключенных не нарушать;
а кто бы осмелился по таким придоведным листам делать вербунки, того имущество
король будет раздавать кадуковым (выморочным) правом. Обещал также иностранцев
при себе не держать, и к советам их не обращаться, гвардию же ограничить шестью
стами человек из граждан Речи Посполитой.
.
89
Король выслушал акт своего уничижения с веселым видом и подтвердил без
колебания, прося только увеличить гвардию до 1.200 человек, что тотчас и сделано.
Этой сговорчивостью он так задобрил шляхту, что она назначила королеве 250.000
французских ливров ежегодного дохода.
Всякий общественный и государственный переворот имеет свое оправдание в
