озарилось картиной завоеванной Таврики, картиной заселения днестро-буго-
днепровского Низу, богатства черноморской торговли и обращения убогих неучей
Козаков к обильной и просвещенной мещанской жизни в приморских городах. Но
расхозяйничавшиеся землевладельцы не желали воевовать с Татарами, опасаясь войны
с Турцией, требовали удовлетворения Крымцев подарками, а Турок — надлежащим
посольством. В 1643 году султан подтвердил мир с Польшею, и запретил Татарам
вторгаться в её владения. Татары, однакож, продолжали вторжения, как были наконец
страшно поражены Конецпольским, с помощью князя Вишневецкого, под Охматовым,
в 1644 году.
Тогда король выступил опять с проектом Крымской войны. Время было
благоприятное. В Крыму происходили замешательства. Недовольный ханом Мехмет-
Гиреем турецкий султан, Ибрагим, вскоре после Охматовского поражения, свергнул его
с престола, велел выпустить из заточения брата его, Ислам-Гирея, и наименовал ханом.
В Орде открылась усобица между сторонниками братьев Гиреев. В это время Турция и
Венеция готовились взаимно к войне, которая обещала быть долголетнею и для Турции
гибельною, так как султан Ибрагим был „не в полном уме“, а государство его терзали
междоусобные войны. Король возымел надежду подавить Крымцев беспрепятственно
со стороны Турции.
9
После, победи под Охматовым, созвал Владислав сенаторекуго раду и провел в ней
постановление, чтобы с этого времени подарков Татарам не давать. Постановление
состоялось в конце февраля 1645 года. Ближайший сейм должен был подтвердить его, а
между тем король стад готовиться к войне, которая долженствовала возгореться
одновременно с Турко-Венециянекою: велел строить арсеналы в Кракове, во Львове, в
Варшаве, вызывал инженеров и ремесленников из-за границы, запасался военными
снарядами. Хан Ислам-Гирей прислал послов, домогаясь подарков. Король задержал их
до сейма, а на сеймики выслал универсалы, предрасполагавшие шляхту к
подтверждению постановления о подарках Татарам, состоявшагося в сенаторской раде.
Главным помощником его был канцлер Оссолинский. В блестящей и злотворной
деятельности этого сановника история видит воплощение общественных и
государственных недугов, которыми неисцелимо уже разболелся тогда расслабленный
организм Королевской Республики. Я представлю только выразительнейшие черты
зловещей личности.
Род Оссолинских принадлежал к древнейшим, но не можновладным домам старой
Польши. Отец канцлера первый возвысился до сана воеводы, следовательно и сенатора.
Он отличался таким умом, гражданским мужеством и даром слова, что пользовался
равным уважением со стороны противоположных и враждебных между собою партий:-
явление редкое в жизни политических обществ. О матери канцлера почтенный биограф
его, доктор Кубаля, говорит, что это была одна из тех великих матрон, которых
возвышенная жизнь протекала в тишине и спокойствии. Над её гробом, по его мнению,
можно было бы повторить слова, сказанные Замойскнм о её брате, Фирлее: „Собраны
сливки с нашего молока*.
Но на вопрос апостола: „течет ли мутная вода из чистого источника?* приходится
отвечать здеРь утвердительно. Чистейшие источники старопольской жизни были
повсеместно возмущаемы иезуитами у самого жерла их. До того умели эти ревностные
служители папы подделаться под самые благородные характеры простосердечных
Полонусор., что пагубное воспитание, даваемое ими панским детям, прославлялось,
как наилучпиее. Так было и с домом Оссолинских.
Юрий Оссолинский, будущий канцлер, лишился добродетельной матери на пятом
году жизни, а добродетельный отец, на девятомъ
10
.
году, отдал его в иезуитскую гимназию в Пултуске, считавшуюся наилучпгею в
Польше. Здесь оставался он три года, которые совпали с тем временем, когда польские
иезуиты, с королем Сигизмундом III во главе, обработали дело первого Лжедимитрия.
Насажденное ими в польских сердцах лукавство приносило уже свои плоды, и
заражало атмосферу общественной жизни на широком пространстве. Под влиянием
общего извращения чувства правды, честный Полонус доверчиво погрузил сына в
самое жерло религиозной и политической фальши.
Перед воцарением Сигизмунда Вазы, он оказал императорскому австрийскому дому
