приготовлениях хотел увлечь за собой республиканское государство и подавить в нем
оппозицию.
Это был такой взрыв долго сдерживаемой страсти к славе и величию,
несчастнейшей из польских страстей, что последовательно идущий к своей цели
канцлер должен был ужаеиутьса орудия собственной мечты своей.
Варшава вдруг начала наполняться войском. Предводитель королевских трабантов,
Ян Денгоф, получив повелеиие вербовать гвардию, устроил в самой Варшаве контору
вербовки. Капитаны Плайтер и Корфь, произведенные теперь в подполковники,
вербовали шляхту в Мазовецком воеводстве. Коронная хоругвь была отдана Антонию
Пацу, с повелением набрать несколько полков конницы. Отовсюду звали на войну.
Арсенал наполнялся рабочими, замокъ—новобранцами.
Королевский дворец в Уяздове стоял как бы посреди лагеря, окруженный
палатками, возами, торговками н шумно толкающимися жолнерами. Оседланные коїш,
поминутно выбегающие вестовые, наплыв разнообразно вооруженных офицеров,
муштрующиеся на площади отряды пехоты, звяканье оружия u толпящиеся караулы,—
все это характеризовало главную квартиру полководца, а не резиденцию короля
54
Сам Владислав, помолодевший, возбужденно деятельный, назначал полковников н
капитанов, отправлял вербовщиков за-гранпцу, пехоту вербовал лпчяо, приказывал
объезашть лошадей, ревизовал ежедневно арсенал. При нем изготовлено 86 пушек,
огромный запас пороху, ядер, бомб и гранат: все это 18 (8) мая должно было идти во
Львов.
С началом августа кампания должна была открыться. В Яссах была назначена
главная квартира короля. Там господари должны были собирать съестные припасы,
фураж и материалы для постройки мостов.
Все приготовления делал король открыто, перед глазами всего света. На
поверхиостный взгляд, ему оставалось только выступить в поле. Но это были действия
или человека сумасшедшего, или же короля, задумавшего решительным движением
спасти государство свое от олигархов, рискуя семейными жертвами и личными
опасностями.
Возможности такого замысла не допускали фактические короли Польши, которым и
во сне не снилось, что даже козак скоро будет нагибать их под свою дикую волю.
Оссолинскиии испугался ответственности перед соправителями своими за поддержку
титулярного короля. Взвешивая две соперничающие силы, канцлер знал, что король
неспособен восторжествовать над оппозицией и увлечет его своим падением, если он
останется явно па стороне государя, возмутившагося против подданных. „Если же
провидению святого маестата Божия® (мог думать на своемъ'языке Оссолинскиии)
„будет угодно восстановить так внезапно Восточную Империю, как внезапно устранен
им с моего жизненного пути непреодолимый соперник, Януш Острожскии, то новый
император без такого каицлера не обойдется, и, при его слабом характере, не трудно
будет мне стать одесную всемирного властителя®.
Оссолинекий решился действовать патриотически. Когда Владислав просил его
приложить канцлерскую печать к так называемым притоведпим листам, которыми
ротмистры уполномочивались вербовать в Польше и за-грашщею войско, канцлер
отказал королю в просьбе. Того мало: он сделался противником войны, которую две
недели назад, вместе с королем, обдумывал.
Отказ в печати со стороны канцлера был делом законодательной
предусмотрительности Шляхетского Народа, вечно боявшагося самовластия не только
в государе своем, но и в его сановниках. Канцлер обыкновенно присягал пе печатать
иришоведныхъ
.
55
листов против общественного права, дабы король не мог собрать войско без
позволения своей республики.
Но противником Турецкой войны Осеолинский сделался из опасения междоусобия,
которое могло бы вспыхнуть в Польше ради подавления королевского самовластия. В
то же самое время Турция могла б обратить все силы на Польшу, помирившись с
Венецией. В этом Осеолинский, как человек государственный, был тоже прав. II
турецкое могущество, и венецианское торгашество понимал он вернее своего короля.
Турция в самом деле, видя, что ей грозит война с севера, готова была заключить мир с
Венецией; а синьория, как видно, на то и рассчитывала: ибо, в то самое время, когда
Тьеполо так ревностно хлопотал в Варшаве о Турецкой войне, она в Стамбуле, при
