Магыи. Тот желал быть королем, и надеялся взойти на какой-нибудь престол, когда
старший брат воссядет на Святом Седалище в Риме, а Владиславъ—на троне
Палеологов в Константинополе. Граф Магни появился в Польше еще в 1637 году, в
качестве агента своего брата, кануцина, по сватовству короля за Цецилию Ренату, и с
того времени пользовался чрезвычайною благосклонностью Владислава за свою
говорливость обо всех европейских дворах, которых тайны были ему известны в
подробностях, а в особенности за свою преданность идее абсолютного монархизма и
критику республиканских учреждении.
После этих двух ближайших к королю иностранцев, пользовался его
благосклонностью Фаитони Итальянец, простонародного происхождения, поэт и
музыкант. Видя, что в Польше пренебрегают простолюдинами, не взирая на их
таланты,—он сделался ксензом каноником и королевским секретарем. За это Поляки
ненавидели его столько же, как графа Магни за порицание республиканских обычаев.
Но король вверял перу Итальянца то, чего не смел вверить ни одному Поляку,—и те из
кичливых Полонусов, которые под безмолвием секретаря видели влиятельного
советника, осыпали его подарками.
Далее следовал Джиовашш Баптиста Тьеполо. Этот Венецианец был приставом у
Владислава, когда од, в звании польскаго
.
47
королевича, гостил в Республике Святого Марка. Владислав по любил его и
приглашал в Польшу; по Тьеполо обещал явиться к нему не прежде, как он будет
королем,—и в самом деле приехал к Владиславу IV в Гродно. Он был принят как
нельзя ласковее, и с того времени Венециянцы стали видеть в нем „приятеля польского
короля*. Так он попал в посланники, когда синьория обратилась ко всем дворам с
просьбами о помощи. Этот в сущности такой же пустой малый, как и все
приближенные к особе короля иностранцы, не сделал в Польше ничего путного ни для
Владислава, ни для своего отечества. Играя роль глубокого политика, он веровал в
счастливую звезду польского короля, и был готов рисковать своим имуществом для
войны с Турками. Предок его, Джакоббо Тьеполь, был первым венецианским князем в
Кандии (1212) и привел Венецию к обладанию этим островом, где дом нобилей
Тьеполо владел значительными имениями. Естественно, что король, в своей страсти к
войне, подчинялся странности, с которою венецианский посол проповедывал
козакопольский поход на Черное море.
Но на первом месте в числе тех, которые советовали королю воевать с Турцией,
стоял талантливый пройдоха, Оссолииский. Правда, план его состоял только в том,
чтобы принять под королевское верховенство господарей, очистить от Татар Буджаки,
занять турецкия крепостцы над Черным морем между Днепром и Днестром, поселить
по нижнему Днепру и черноморскому берегу Козаков. Правда п то, что для выполнения
этого плана пе надобно было вербовать большего войска и собирать громадных сумм,
так как нигде в этих местах не было турецких гарнизонов, которые султан постягивал
для войны с Венецией. Достаточно было вооруженных сил двух господарей,
обыкновенного квартяного войска, Козаков п венецианских субсидий, разделенных
между можновладииками. В случае же, когда бы Турки, по истечении двухлетнего
договора с Венецией, захотели возвратить утраченные провинции,— господари и
козаки могли бы сами себя оборонять, безо вся г их издержек со стороны Речи
Посполитой. Ко, хотя канцлер и не переходил, в своем плане, через Дунай, тем не
менее план этот был первым шагом Польши в Турецкой войне, вторжением в пределы
Турции, и потому король следовал доверчиво советам своего канцлера. С своей
стороны Оссолииский не видел законной или казуистической неоходимости отступать
от своих предначертаний из-за того, что король замышляет идти дальше. Занять приду-
48
.
найские княжества было не трудно, а дальнейший поход зависел от стольких
обстоятельств и требовал таких приготовлений, что на него можно было смотреть, как
на создание фантазии, которое исчезнет само собою, лишь только столкнется с
действительностью и с оппозицией всего Шляхетского Народа; изолировать же явно
короля с его великолепными плавами значило бы—отказаться от опоры своего
могущества не только в ГИолыпе, но и за-грапицею. А в тот век, когда Валленштейн
