свою канцлер завершил просьбою обдумать королевское предложение и представить
его своим дворам, так чтоб это дело получило твердое решение и конец. С своей
стороны король написал в Венецию и еще однажды к папе.
Тьеполо уведомил венецианский сенат о плане канцлера, но, должнб быть, не очень
поддерживал его, так как объявил немедленно, что воина с Татарами не подлежит
решению Венеции.
Между тем пришли в Варшаву несомненные известия,—что оба господаря,
волошский (молдавский) и мультянский (валахский) по-
зо
.
становили воспользоваться Турецко-Венециянскою войною для того чтобы
свергнуть с себя мусульманское иго; что они послали с этою целью'к королю послов;
что Греки, Болгары и другие завоеванные Турками народы замышляют восстать, и,
наконец, что московский царь отправляет посольство в Польшу для заключения союза
против Татар.
Эти известия подвинули Владислава на дальнейший шаг. В начале октября, через
несколько дней после последнего совещания, уведомил Оссолинекиии венецианского
посла и папского нунция,— что султан запретил хану вторгаться в Польшу, и потому
предлог к войне с Ордой отменяется, но что на то место вскоре прибудет от
московского царя посол, уполииоченныГи заключить с Польшею союз ц предложить ей
великую вооруженную силу; что Волохи и Мультяпы постаповили свергнуть турецкое
иго, и что, при таких обстоятельствах, появление короля на границах Турции вызвало
бы в ней великое смятение, которое было бы сигналом широкой войны с Портою, лишь
бы Венеция без отлагательства дала потребные на то средства... „Тогда мы“ (говорил
канцлер) „оставим царское войско с горстью наших против Татар, а сами с союзниками
приблизимся к Дунаю, а в то же время пихнем толпы Козаков к Царьграду".
Эти слова воспламенили Вепецианца. Тотчас пишет оп к своему сенату, чтобы
безотлагательно решались действовать в интересе столь великой важности; сам же, не
теряя времени, на собственный рыск, договаривается с Оссолинским, u предлагает от
имени Венеции ежегодно по 500.000 талеров на два года. Польша и по истечении двух
лет будет нуждаться в помощи; поэтому желал Оссолинский знать: может ли дожеская
республика заключить с королевской республикой наступательно-оборонительный
союз? что же касается похода на Черное море, советовал послу, чтобы постарался
снабдить коронного гетмана деньгами для поощрения Козаков.
Это былп предварительные переговоры, в которых король не желал принимать
участие, дабы не открывать своих мыслей и не связывать себя каким-либо обещанием
до получения ответа из Венеции. Несколько раз повторял он венецианскому послу, что
было бы очень хорошо, когда бы королевская власть в Польше соответствовала его
добрым желаниям; что все зависит от решения Рима, Венеции и князей итальянских;
что не имеет права объявить наступательную воину, и что указанный предлог войны с
Татарами
ОТГТАДЕНТЕ МАЛОРОССП ОТ ПОЛЬШИ,
31
был единственным способом открыть ее; козацкиии же поход откладывает он до
совещаний с коронным гетманом.
Все внимание короля, повидимому, было сосредоточено на Москве. Сведав, что хан
получил дозволение вторгнуться в её пределы, немедленно уведомил он о том царя, а
брацлавский каштелянСтемпковскии, королевский посол при царе, заключил с ним
оборонительный союз, которым король обязался, по первому известию от московских
воевод о вторжении Татар, выслать войска свои на помощь Москве, чтб для неё было
бы важной услугою в тогдашних обстоятельствах.
Ислам-Гирей, успокоив мятежи в Крыму, отправил в декабре 1645 года в Московию
30.000 отборной Орды, под предводительством брата своего, Нурадин-султана (второго
соправителя), „чтоб он поздравил нового цара“. Нурадин побил, как было слышно,
московских воевод в Рыльском уезде, разбил царскую рать и три недели опустошал
пограничные области между Путивлем, Рыльском и Курском, гоня бесчисленное
множество скота перед своими чамбулами. Коронный нолевой гетман, Николай
Потоцкий, по повелению короля, выступил с 15.000 войска в помощь Москве: но, по
причине страшных морозов, польское войско с трудом добралось до реки Мерла;
оттуда не могло двинуться дальше и с большими потерями в людях и лошадях
