— Послушай, — прошептал Мендоса сыну. — Когда я скажу «беги», мчись отсюда, что есть мочи. Беги как можно быстрее.
На лице мальчика отразилось недоумение. Но он ничего не спросил. Мендоса взглянул на резиденцию губернатора. Генерал еще не вышел. Луис замедлил шаги и остановился перед Негроном, поставил кувшины на землю.
— Хотите утолить жажду, сеньор? — спросил он, беря чашку из рук сына.
Негрон сделал недовольную гримасу и отрицательно покачал головой.
— Пить из грязной чашки, к которой каждый нищий прикладывается своим вонючим ртом? — Охранник презрительно сплюнул.
Мендоса пожал плечами. Затем вложил в рот сигарету. И тут же краем глаза заметил, что дверь резиденции открылась, и Генерал вышел из особняка. Охранники мгновенно насторожились. Один побежал навстречу диктатору, чтобы сопроводить Генерала к автомобилю. Мендоса сжал в кулаке пустую пачку сигарет и сказал сыну:
— Купи мне новую пачку в табачном киоске, что там, за углом. До поскорее. Ну, что ты стоишь? Беги!
Мальчик застыл в нерешительности. Отец влепил ему звонкую пощечину.
— Беги! Я же сказал тебе — беги!!!
Несколько охранников рассмеялось. Босые подошвы худых ног замелькали на камнях мостовой. Мальчик исчез из вида.
Мендоса сжал челюсти, повернулся и увидел в метрах семи Генерала, тучного, круглолицего, некрасивого, с глубоко посаженными под выпуклым лбом малюсенькими черными глазами. Змеиными глазами.
Не торопясь, Луис чиркнул спичкой и прикурил сигарету. Пламя продолжающей гореть спички почти растворилось в ярком свете солнца. И никто не заметил, как пальцы Мендосы опустили этот невинный лепесток огня в горло одного из кувшинов. Опустили в тот самый момент, когда Масиа уже неуклюже наклонился к открытой задней дверце автомобиля.
Ужасающей силы взрыв опустил черный занавес на ту картину действительности, которую запечатлел последний взгляд Мендосы. Дома в округе затряслись и зазвенели разбитыми стеклами. В наступившем через несколько секунд гробовом молчании бронзовые часы кафедрального собора начали быть полдень. Их звуки смешались с гомоном паники и недоуменными криками.
И только немногие, посвященные люди поняли: Луис Мендоса, продавец лимонада, сдержал данное им слово.
Фредерик Браун
Не оглядывайтесь
А теперь откиньтесь на спинку кресла и расслабьтесь. Попытайтесь испытать удовольствие, ибо это последний рассказ, который вы читаете в вашей жизни или почти последний. Закончив читать этот рассказ, вы не будете спешить встать из кресла, вы найдете причину не выходить из комнаты, из вашего дома, из вашего кабинета. Но рано или поздно вам придется это сделать. Там, снаружи, я буду вас поджидать. Или, вполне возможно, я буду значительно ближе к вам. Может быть, здесь, в этой комнате.
Вы думаете, что это всего лишь шутка. Вы полагаете, что это лишь литературный прием, чтобы заинтересовать вас этим рассказом. Что вы вовсе не интересуете меня. Продолжайте так думать. Но будьте объективны: признайте, что я заранее вас предупредил.
Харвей предложил пари, что я не смогу сделать это. Если он проиграет, то отдаст мне бриллиант такой же большой, как его голова. Теперь вы понимаете, почему я должен убить вас. И почему должен сказать вам заранее, как и зачем вас убью. Почему должен предупредить вас. Таковы условия пари. Условия, которые поставил мне Харвей.
Но сначала я расскажу вам о Харвее. Он высокого роста, красивый, обходительный и космополитичный. Он похож на Рональда Рейгана, когда тот еще не занимался политикой, а был киноактером. Но только Харвей чуть выше. Харвей одевается на миллион долларов. Но это не имеет большого значения. В обыкновенной робе он все равно выглядел бы впечатляюще. Какое-то обаяние есть в Харвее. Насмешливое обаяние. И это вы чувствуете, когда он смотрит на вас. Его взгляд заставляет мечтать о далеких сказочных местах, где много дворцов и прекрасной музыки.
Харвей встретил Джастина Дина в Спрингфилде, штат Огайо. Маленький, странноватого вида субъект, Джастин был гравером по профессии и работал в «Атлас принтинг компании». Ничем внешне не примечательный Дин по образу жизни и поведению являл собой прямую противоположность Харвею. В свои тридцать пять лет Джастин почти полностью облысел и носил очки, потому что испортил свое зрение, занимаясь высокохудожественной печатью и изготавливая редкие по красоте гравюры. Дин был отличным гравером, смею вас заверить.
