У Марты от озарения перехватило дыхание. Обретя голос, она тихо и спокойно сказала правду Луизе:
— Я убеждена, что Роджер и Эллен хотят нашей смерти.
— Нашей смерти? — Луиза посмотрела на сестру недоуменно. — О, нет, нет, Марта!
— Другого объяснения нет, — категорично заметила Марта.
Ее черты лица, серого и изрезанного морщинами, были высечены словно из гранита. Несмотря на свои восемьдесят лет, она не утратила сообразительности, и ее голубые глаза сверкали убежденностью.
— Теперь я понимаю, почему Роджер и Эллен так настаивали, чтобы мы переселились из особняка к ним, — продолжала рассуждать Марта. — Ясно также, почему они уговорили нас подписать распоряжение о передаче права на владение особняка Эллен. Под предлогом освобождения нас от утомительных и обременительных обязанностей, как выразился Роджер. Правда всегда проста, если взглянуть фактам в лицо, — говорила Марта. — Сначала Роджер и Эллен изолировали нас от всех наших друзей и соседей. Теперь они осмелели настолько, что объявили о продаже нашего дома. Скоро, очень скоро они рассчитывают стать владельцами наших акций и ценных бумаг.
— Но они не могут получить их, пока мы живы! — воскликнула Луиза.
— Вот именно об этом я тебе И толкую.
Марта встала и проковыляла к окну комнаты с двумя кроватями, где они обитали. Вывих правого бедра мешал ей нормально двигаться. Старая женщина приоткрыла окно и подставила лицо холодному осеннему ветру.
— Тобби, Тобби! — позвала она кота. — Тобби, иди сюда!
Она не услышала привычного ответного «мяу». Ласковое существо, покрытое густой шерстью, не прыгнуло на подоконник. Марта задвинула наглухо раму и похромала обратно к столу с ярким желтым кругом посередине от света небольшой электрической лампы.
— Сначала Куинни, теперь Тобби, — сказала она, обращаясь к сидевшей неподвижно в инвалидном кресле сестре. — Вот что я тебе скажу, Луиза. Завтра или на следующий день Роджер принесет сюда мертвого Тобби и будет разыгрывать крайнее огорчение, как он это делал на прошлой неделе, когда принес Куинни. Отравленную, конечно.
Марта пристально посмотрела на сестру. У той слезы навернулись на глазах.
— Бедная Куинни, — прошептала Луиза. — Роджер сказал, что кошка, возможно, съела отраву, которую разбрасывают фермеры для лисиц на огородах. Фермеры часто так поступают.
— Разве могла Куинни съесть что-нибудь подобное, после того как ты кормила ее восемь лет из собственных рук? — спросила Марта. — Куинни была очень разборчива в еде. Я скажу тебе, кто отравил Куинни. Это сделал Роджер и только он!
Луиза уставилась на сестру. Снаружи ветер еще сильнее затряс деревья.
— Но почему он так поступил?
— Подумай сама немного. Вспомни, как ты себя чувствовала весь прошлый месяц. Приступ слабости, недомогания в один день, и вроде бы нормальное состояние на следующий. И так — целый месяц! Как ты объясняешь такие странные перепады?
— Ну, если тебе уже семьдесят пять…
— Чепуха. У тебя никогда не было таких перепадов самочувствия, когда мы жили в нашем доме.
— Да. Со мной такого там не было.
— То-то! Я уверена в виновности Роджера. Не забывай, что он фармацевт и имеет свободный доступ ко всяким снадобьям, в том числе и ядам.
— О, Марта! Этого не может быть!
— Роджер — очень умен. Он пользуется ядом малыми дозами с тем, чтобы мы постепенно чувствовали себя хуже и хуже, пока в один прекрасный день, прекрасный, разумеется, для него, мы не умрем… умрем якобы от обычных болезней. — Марта почти прошептала последние слова. — У тебя наблюдаются, Луиза, все признаки постепенного отравления. Мышьяком, по всей вероятности. Куинни ела из твоей тарелки. Будучи очень маленькой, она умерла, а твое состояние ухудшилось. Роджер выдумал всю эту историю относительно разбросанной фермерами отравы.
Марта глубоко задышала. И презрительно продолжила:
— Затем Роджер понял, что то же самое может произойти и с Тобби. Но кот мог умереть на глазах у нас, и мы бы заподозрили неладное. Поэтому он решил избавиться от Тобби навсегда. И бедный, бедный Тобби исчез.
— О, как это ужасно! — поежилась Луиза. — Однако на чем ты делаешь свои выводы?
