Вдоль шоссе шел человек, поглядывая на вывеску настороженными глазами. Шел осторожно, озираясь по сторонам. Руки были глубоко засунуты в карманы альпийской куртки с откинутым капюшоном. Пальцы правой руки сжимали рукоятку револьвера.
Футах в трестах от закусочной Кеннон остановился. Убедившись, что ни одна из трех автомашин, припаркованных у входа, не принадлежит полиции, медленно двинулся дальше. У стеклянной стены он вновь остановился и холодным, враждебным взглядом окинул сидевших внутри. Они показались ему безобидными — обычными поздними посетителями придорожных заведений.
Кеннон поднялся по лестнице и вошел. Присутствовавшие равнодушно оглядели его и вновь уткнулись в свои тарелки. В помещении было тихо. Только из радиоприемника лились плавные мелодии народных песен.
Кеннон сел за пустовавший столик в отдалении. Положив руки перед собой, вновь искоса оглядел посетителей. Все три владельца припаркованных снаружи машин находились здесь — неряшливо одетые, с обветренными, худыми лицами — явные фермеры. Да и автомобили выглядели не лучше. Кеннон большего и не ожидал, зная, где находится.
Лысый владелец закусочной, приветливо улыбаясь, обратился к нему:
— Я и не слышал, как вы подъехали. Что желаете?
— Кофе, чашку кофе.
— И все?
— Да, спасибо.
Когда хозяин отошел, Кеннон опустил голову и уставился на свои руки. Он вдруг почувствовал, как сильно устал. Долгие часы он оставался на ногах. Сейчас во что бы то ни стало нужно заполучить машину, какой бы она ни была. Пешком далеко не уйти, а из этой местности необходимо убраться подальше и поскорее. Совершенно необходимо.
Хозяин принес кофе и поставил чашку на стол.
— Может быть, все-таки что-нибудь еще? Кусок пирога, например?
— Больше ничего не надо; — ответил Кеннон.
Звучавшую по радио музыку сменила передача местных новостей. Кеннон отхлебнул из чашки и прислушался, словно кто-то обращался непосредственно к нему. Диктор начал говорить о преступнике, который сегодня пытался ограбить кассу крупного магазина. Молодой кассир, пытавшийся остановить бандита, получил пулю в сердце. Убийца разыскивается. Население предупреждалось, что он вооружен. Владельцам автомашин рекомендовалось не подвозить случайных пассажиров.
Затем диктор зачитал описание примет грабителя, как бы рассылая их в комнаты и кухни квартир, разбросанные по округе сельские дома, салоны автомобилей, ярко освещенное помещение этой закусочной.
Кеннон слушал с интересом, оценивая каждое слово. Они верно определили его примерный возраст, но немного ошиблись в цвете волос. Довольно точно указали рост и вес. И, конечно же, упомянули альпийскую куртку, которая по-прежнему была на нем.
Кеннон поставил чашку на стол и снова внимательно оглядел посетителей. Но, по-видимому, никто из них не обратил внимания на сообщение. Челюсти этих мужланов, должно быть, изрядно проголодавшихся, ритмично двигались над тарелками. Хозяин закусочной усиленно тер бархоткой полированную поверхность прилавка. По радио вновь зазвучала музыка. Кеннон немного расслабился и медленно отхлебнул кофе, держа теплую чашку в ладонях.
При звуке подъезжающей машины он повернул голову в сторону двери. Это было как раз то, что нужно — мощный автомобиль из последних моделей. На такой машине он прорвется сквозь любые пикеты, которые полиция, возможно, установила на дорогах.
Модно одетый владелец автомобиля быстрым шагом вошел в закусочную. На вид ему было лет тридцать. Кеннон отметил безупречно пошитое пальто. Оно как нельзя кстати заменило бы проклятую куртку, о которой известно каждой собаке.
— Хелло, Ли, — приветствовал гостя владелец закусочной.
Вошедший не ответил. Он казался взволнованным и направился прямо к телефонной будке в дальнем конце прилавка. Каблуки его кожаных ботинок отстукивали по кафельному полу.
Кеннон встал, бросил двадцать пять центов на стол и незаметно вышел. Он направился к намеченной машине. Подойдя, оглянулся, и убедившись, что никто в закусочной за ним не следит, открыл заднюю дверцу, проник внутрь, закрылся и притаился в темноте, прижавшись к передним сиденьям. В правой руке он сжимал револьвер.
