— Я, между прочим, вместе с Серегой Ивановым город успешно защитил, — баском, чтоб солиднее звучало, заявил изобретатель, гордо выпятив грудь.
Впрочем, надолго его солидности не хватило. Вспомнив свою забаву с записками, он тут же весело, совсем по-мальчишески хихикнул и принялся с увлечением рассказывать о случившемся.
— Значит, все нормально? — улыбнулся Константин, услышав о несдавшемся Ростиславле. — А потери большие?
— Нормальные, — пожал плечами Славка. — На войне как на войне. Главное, что их рати на земле рязанской навечно остались. Ну, с тысчонку уцелело, не больше, и то из числа рядового состава, то есть даже не дружинники. Так, смерды на лошадках. Остальные — на том свете.
— А ополчение пешее?
— Разоружил и могилы копать заставил. Сейчас, наверное, уже закончили и ждут своей участи. То ли в полон, то ли в холопы обельные, то ли в рабство продадим.
— Они же свои, русичи. Ты что, Слава? Сейчас как раз надо ситуацией выгодной воспользоваться, — загорелся Константин. — Ведь целая куча княжеств без правителей осталась. Их же все брать надо побыстрее и к себе присоединять. Это ж вся Русь почти. Ну, кроме Киева, Новгорода со Псковом, Смоленска, да еще Волыни с Галичем. А остальные — нашими станут.
— Говорю же, что не станут, — вздохнул воевода. — Не пойду я туда. Все равно без князя нам эту прорву не удержать.
— Святослав есть, — посуровело лицо Константина.
— Он княжич.
— Я уйду — он князем станет.
— Станет, только при этом все равно княжичем останется. Пацан же совсем — какой с него князь. Так, название одно. Ему лет десять еще хорошего воспитания, ну, пусть хотя бы пять. Вот тогда он орлом бы стал. А сейчас он летать еще не умеет. Честно говоря, жаль его.
— Не понял? — удивился Константин.
— А чего тут непонятного. Отца-орла нет, мамы, хотя мне ее больше вороной называть хотелось, — тоже. Как ни крути, а надо из гнезда выпрыгивать и самому на крыло становиться. Того и боюсь, что мал еще.
— Все равно пришлось бы рано или поздно, — проворчал смущенно князь.
— Пришлось бы, кто спорит, — согласился Славка. — Орлы иногда и сами птенцов своих из гнезд выпихивают. Но это когда знают, что их время пришло. А твоему желторотику еще годика три-четыре, не меньше, в гнездышке сидеть да ума набираться.
— Вот и пусть сидит и набирается, — заметил Константин. — У него и ты есть, и Минька, и ведьмак, да еще Доброгнева со Всеведом.
— Это все не то. Вот когда ты был — это да, а теперь ему самому надо решения принимать. Это совсем другое дело. Опять же и знания истории у него нет.
— Но я ж все написал! Неужели не разберетесь? — растерялся Константин.
— А общие тенденции развития исторического процесса Святослав вычислить сможет? — Это уже Минька подключился. — Он же ничего не спрогнозирует на перспективу, потому что консервативное мышление жителя тринадцатого века ему это не позволит. Зашоренность в мыслях всегда будет присутствовать, и тут уж ничего не поделаешь — стереотипы не те.
— Это он тебе, наверное, сказал? — полюбопытствовал Славка, обращаясь к князю.
— Мне, — задумчиво кивнул тот.
— Ну и славно. Пока ты будешь переводить на нормальный язык, я выпить и закусить успею. По примеру своих тысяцких, которые чуть ли не все спились напрочь.
— То есть как спились?! — ахнул Константин.
— Кто пятый, а кто десятый день по тебе тризну справляет. Говорят, что им такого князя уже не видать, что все равно теперь развал наступит, что все прахом, что ныне… Одним словом, сплошное расстройство чуйств, порча нравов, нездоровое брожение умов и полное разложение сплоченного воинского коллектива.
— А ты чего?! Ты ж воевода! Ты ж должен был, ну, я не знаю…
— Вот не знаешь — и помолчи, — бесцеремонно перебил его Славка. — Что я должен — мне известно. Только есть вещи, в которых, невзирая на мои погоны верховного воеводы, разбираться должен сам князь.
— С каких пор министр обороны должен лично с пьянством в полках бороться? Проще командира толкового назначить туда, чтобы он это дело прекратил.
— Это когда оно в одном полку, а не поголовно во всей армии. А раз ты так вопрос ставишь, то эта пьянка, считай, в генштабе идет. А коль охота с полком сравнить, то не было такого в современной армии, чтобы на этот пост безусого лейтенанта назначали, как ты меня. Нет, после всех наших войн успешных я высоко котируюсь, спору нет, но знал бы ты, сколько раз я свои решения за твои выдавал — за голову бы схватился. А иначе никак — отказались бы выполнять. Потому и приходилось твоим именем прикрываться. Так что это ты в их глазах являешься вдохновителем и организатором всех побед Рязанского княжества над своими буйными соседями, а я — просто очень умный исполнитель твоих гениальных решений. Теперь, когда тебя не будет, такая лафа у меня уже не пройдет.
