Когда она вышла на улицу, волна жаркого и душного городского воздуха ударила ей в лицо, словно дыхание пьяного человека. На какой-то момент она остановилась, наблюдая за тем, как над тротуаром, нагретым солнцем, струится волнами горячий воздух. Затем она сделала шаг вперед и смешалась с толпой людей, только что, как и она, покинувших свои офисы. При этом рука ее, засунутая в сумочку, крепко сжимала рукоятку пистолета. Она видела, что на всех углах стоят полицейские в черных защитных шлемах и в светоотражающих солнечных очках, держащие на всякий случай пальцы на спусковых крючках своих автоматов. Вот оно, право на спокойную жизнь в действии, подумалось ей. Полиция охраняет мирных тружеников, занимающихся своими делами. Проходя мимо двоих постовых, она даже услышала, как у одного в рации раздался практически нематериальный тоненький голосок и доложил о ситуации в других частях города. Сьюзен поняла, что это говорила полицейский диспетчер.
Она помедлила, глядя на высокое здание, от стеклянного фасада которого, как от огромного зеркала, отражались ослепительные лучи солнца. Они показались ей похожими на вспышку от некоего беззвучного взрыва. «Мы живем в зоне военных действий, — пришла ей в голову мысль. — Или находимся на оккупированной территории».
Поток ее мыслей прервал раздавшийся в отдалении вой полицейской сирены. Впрочем, этот звук вскоре затих вдали.
В шести кварталах от редакции находилось небольшое кафе, где продавались сэндвичи и другие закуски. Сьюзен пошла в том направлении, хотя и не была вполне уверена, что собирается поесть. А возможно, ей просто хотелось побыть одной посреди толпы спешащих куда-то людей. Пожалуй, она все-таки склонялась к последнему. Просто Сьюзен Клейтон принадлежала к числу тех людей, которым нужна какая-то внешняя цель, объясняющая — и в первую очередь им самим, — почему они действуют так, а не иначе, хотя бы для прикрытия истинного их желания. Ей и раньше доводилось говорить себе, что она голодна и хочет чего-нибудь съесть, хотя на самом деле единственное, чего она на самом деле жаждала, — это выйти из своего тесного закутка в редакции на улицу, невзирая ни на какой риск. Она знала об этой своей черте характера, однако не имела охоты как-либо с ней бороться. Идя по тротуару, она обратила внимание на невнятное бормотание нищих, выстроившихся вдоль стен офисных зданий, прячась в их убогой тени, чтобы не так страдать от лучей полуденного солнца. Они всегда просят об одном и том же. Но как? Подкиньте немного деньжат? Одолжите четвертак? Помогите, чем сможете?
Она игнорировала их, как, впрочем, и все остальные прохожие.
Когда-то для неимущих существовали приюты, существовали программы помощи бедным. Власти хоть что-то делали, чтобы помочь обездоленным. Однако со временем все это забылось. Да и полиция тоже перестала очищать от них улицы. Очень уж много хлопот и слишком мало отдачи. Да и помещать их после ареста было некуда. К тому же такие операции таили в себе известную опасность: чересчур много всевозможных инфекционных болезней имелось у этих оборванцев. Заболевания, возникающие от жизни в вечной грязи. Заболевания крови. Заболевания, вызываемые отчаянием. И как следствие, каждый американский мегаполис имел в своих пределах еще один город, так сказать город-призрак, покрывавший обычные кварталы своего города-сателлита своего рода коростой, — именно там обитали бездомные, именно в нем они строили свои жилища. В Нью-Йорке, равно как и в Бостоне, они населяли в основном заброшенные туннели метрополитена. Лос-Анджелес и Майами имели для них то преимущество, что климат там был более теплый. В последнем, например, особый мир, заполненный чахлыми хижинами и прочими импровизированными жилищами из картона и ржавого листового железа, существовал под эстакадами скоростных дорог. А в Лос-Анджелесе его знаменитые акведуки скорее напоминали лагеря скваттеров,[68] нежели что-либо иное. Некоторым из этих городов-призраков исполнилось уже по нескольку десятков лет, так что их вполне можно было считать городскими кварталами и указывать на картах, точно так же как престижные пригородные поселки, обнесенные высокими заборами, с выставленной у ворот охраной.
