Пока она быстрым шагом шла по тротуару, какой-то босяк в нелепом и совершенно не соответствующем погоде коричневом зимнем пальто шагнул по направлению к ней с явным намерением потребовать денег. Сьюзен отпрянула и повернулась к нему лицом. Он протянул руку и подставил ладонь.
— Прошу вас, — произнес он, — подайте что-нибудь, а?
Сьюзен окинула его взглядом с головы до ног. Под слоем грязи, покрывающей его босые ступни, она заметила гноящиеся раны.
— Еще один шаг, — предупредила она, — и я вышибу из вас все ваше дерьмо.
— Я не причиню вам никакого вреда, — заявил он. — Я просто хочу… — на какой-то миг он заколебался, — поесть.
— Скорее, выпить, — возразила она. — Или уколоться. Пошел к черту!
Она не стала поворачиваться спиной к этому человеку, который, казалось, завис над краем отбрасываемой зданием тени, словно переступить эту черту и выйти на солнечный свет было для него все равно что сделать шаг с крутого обрыва.
— Мне нужна помощь, — проговорил нищий.
— Как и всем нам, — ответила Сьюзен. Левой рукой она указала попрошайке на стену. — Сядь! — скомандовала она, продолжая держать правую руку на рукоятке револьвера. Она была уверена, что поток прохожих отклоняется в том месте, где она стоит, и обтекает ее, словно большой камень в бурной реке.
Бездомный поднял руку и почесал нос, черный от грязи, из-под которой проступали красные пятна. Рак кожи, подумала она. Рука у этого оборванца тряслась, как у паралитика, и его лоб от проступившего пота поблескивал под копной влажных спутанных волос, прилипших к голове.
— Я ведь не хочу ничего плохого, — продолжал клянчить он. — Мы же все Божьи дети, все живем под Его кровом. Если ты поможешь мне сейчас, то разве Господь в свою очередь не поможет тебе в случае нужды? — И он указал пальцем в небо.
Сьюзен смотрела на него, не отводя глаз.
— Может быть, да, — проговорила она, — а может быть, нет.
Нищий проигнорировал ее сарказм и продолжал выпрашивать деньги методично и ритмическим голосом, наводящим на предположение, будто этот сумасшедший считает излагаемые им мысли благостными.
— Разве не сам Иисус, — говорил он, — ожидает нас всех вон за тем облачком? Разве мы все не выпьем из Его чаши прохладное небесное питье и не познаем истинную радость, так что все наши земные заботы в одночасье исчезнут?
Сьюзен оставалась невозмутима.
— Разве не увидим мы все великие чудеса Его? Разве в один прекрасный день Он не возвратится на землю, чтобы взять нас, Его детей, на свои огромные руки и доставить всех и каждого прямо к вратам рая?
Нищий улыбнулся Сьюзен, показав гнилые зубы. Затем сложил перед собой руки, словно баюкая ребенка:
— Это время придет. Для тебя, для меня. Для всех детей на земле. Я знаю, что так будет.
Сьюзен видела, как взгляд нищего устремился ввысь, к синему небу, как будто свои слова он адресовал кому-то там, наверху. Голос его утратил хрипоту, ассоциирующуюся с болезнью и угнетенным состоянием духа, и его наполнила радостная волна веры и надежды. «Что ж, — подумала она, — если тебе хочется обманывать саму себя, то заблуждение, в котором пребывает этот человек, ничем не хуже других. А может, и лучше».. Очень осторожно она сунула левую руку в сумочку и принялась там рыться, пока не отыскала на самом дне пару завалявшихся монет. Она извлекла их и бросила нищему. Монеты, звякнув, коснулись тротуара и покатились по нему. Попрошайка немедленно перестал глядеть в небо и тут же опустил взгляд на тротуар, высматривая, куда упало подаяние.
— Спасибо, спасибо, — принялся благодарить он. — Господь вас благословит.
Сьюзен сделала шаг назад и заспешила вдоль по улице, предоставив нищему что-то невнятно бормотать у нее за спиной своим певучим голосом. Она прошла, наверное, уже футов пятнадцать, когда вдруг услышала, как тот за ее спиной произнес:
— Сьюзен, ты тоже станешь жить в покое и мире.
Услышав свое имя, она тут же обернулась.
— Что?! — крикнула она. — Как ты узнал…
Но нищий уже вернулся на свое место у стены, где уселся на корточки и принялся покачиваться взад и вперед, пребывая в каких-то своих странных сумасшедших мечтах, разобраться в которых мог лишь он сам.
