– Лишь вы способны придумать какой-нибудь способ, с помощью которого она сможет избавиться от него. Есть судебное постановление, развод, осуждение парламента, суд за государственную измену – он держал ее в плену и распустил парламент, узурпировав ее власть, – а потом несчастный случай по дороге в тюрьму… Ваши родители развелись… Вы могли бы убедить ее…
– Нет. То было другое.
– Мы собираемся встретиться с ней и обсудить это. Мейтленд, Аргайл, брат вашей жены, граф Хантли и я. Нам нужна ваша поддержка, а она нуждается в нашей помощи.
Босуэлл снова хмыкнул и сделал глоток из бокала.
– Это не измена! Мы собираемся подписать бонд[9] и поклянемся, что будем подчиняться только королеве. Дарнли лишился всех прав…
– На жизнь? – обычно получалось, что все бонды имели отношение к смерти.
– На то, чтобы оставаться ее мужем и носить титул короля, даже из вежливости.
Пятеро мужчин стояли перед Марией с разными выражениями на лицах. Сама Мария, казавшаяся еще более стройной после болезни, бледная и неподвижная, переводила взгляд с одного лица на другое.
– Ваше Величество, мы собрались здесь из-за любви к вам и ради заботы о вас, как верные подданные, – начал лорд Джеймс.
«Мария ужасно выглядит», – подумал Босуэлл. На ее лице отражалась не только напряженность из-за текущей ситуации, но и следы недавней болезни. Ее кожа была тусклой и бледной, как меловая паста, голос звучал слабо и отрешенно.
– Может быть, сядем? – предложила она, и Босуэлл осознал, что ей не хватает сил долго оставаться на ногах.
Мужчины вместе с ней заняли свои места на стульях, расставленных полукругом перед натопленным камином. Тепло было приятным. По замку Крейгмиллер гуляли сквозняки, и его толстые каменные стены как будто удерживали внутри холод.
Лорд Джеймс откинул полу плаща и аккуратно опустился на стул. Заговорил он с такой же аккуратностью, тщательно подбирая слова.
– Мы здесь, – он обвел остальных широким жестом, – желаем помочь в решении вашей проблемы. Лорд Дарнли оказался недостойным высокого положения, которое занял, и ради блага Шотландии необходимо найти какой-то выход.
– Развод мог бы стать таким решением, – вступил Мейтленд. – Безусловно, для развода есть основания. Он…
– Моя вера не допускает развода, – тихо проговорила Мария. – И не может быть предпринято ничего такого, что нанесло бы ущерб королевским правам моего сына и принца.
– Моя мать развелась с отцом, – начал Босуэлл. – Однако это не воспрепятствовало моему праву унаследовать титулы отца после его смерти, – он чувствовал себя обязанным сказать это.
– Титулы – не то же самое, что королевский трон, – ответила Мария. – А возможно, еще и трон другого королевства.
– Другой вариант – судебное решение о признании брака недействительным, – продолжал гнуть свою линию Мейтленд. – Близкие родственные отношения, такие как троюродное родство по отцовской линии, могут вызвать вопросы. И…
– Нет! Судебное решение еще хуже, чем развод. Оно будет означать, что брак с самого начала не имел законной силы, а значит, положение ребенка станет неопределенным! – Мария заговорила удивительно громким и ясным голосом.
Мейтленд выглядел сконфуженным.
– Его право на титул не должно подвергаться никакой опасности, иначе все жертвы окажутся напрасными! И не думайте о том, чтобы уготовить лорду Дарнли такую же судьбу, как Риччио! Хотя здесь, в Шотландии, такие вещи случаются часто, я не запятнаю свою честь и совесть таким преступлением! Рано или поздно я предстану перед Богом, и мне придется ответить перед Ним за свои дела!
– Хорошо, хорошо, – примирительным тоном произнес Аргайл. – Тогда, возможно, его следует арестовать по обвинению в государственной измене и судить перед парламентом. Другие заговорщики, причастные к смерти вашего слуги, лишились своих земель и титулов и были изгнаны из королевства, в то время как глава заговора остался безнаказанным.
– Все будет сделано открыто, законно и с одобрения парламента, – заверил Мейтленд. – И хотя лорд Джеймс такой же ревностный протестант, как Ваше Величество католичка, он закроет на это глаза и будет смотреть в другую сторону. Это мы вам обещаем.
