Мадам Райе осторожно поставила поссет из кальвадоса со сливками перед своей госпожой, сидевшей за маленьким инкрустированным столом и смотревшей в пространство.
– С днем рождения, дорогая королева, – сказала она.
Мария посмотрела на нее и рассеянно улыбнулась, как будто ее ум занимали другие мысли.
– Спасибо, – ответила она. Потом она заметила, что поставили перед ней, и ее лицо озарила искренняя улыбка. – Значит, вы помните? – Мария была тронута.
– Конечно да, мадам. Как я могла забыть?
– Сегодня мне исполнилось двадцать четыре года. Вчера был день рождения лорда Дарнли – ему исполнился двадцать один год. Мы больше не празднуем вместе. Он слишком распущен, несмотря на свою молодость, а может быть, и благодаря ей. Боюсь, ему уже не избавиться от этого.
– Отвлекитесь от грустных мыслей, – посоветовала мадам Райе. – Если вы хотите восстановить душевный покой, нужно перестать думать о таких неприятных вещах. Давайте поговорим о крещении: когда приедут крестные родители?
Мария улыбнулась.
– Елизавета снова отказалась от встречи со мной. Видимо, наше знакомство не слишком интересует ее. Она посылает графа Бедфорда, коменданта Бервика, вместе со своим подарком – огромной золотой купелью. Но, разумеется, здесь тоже не обошлось без политики: граф Бедфорд, будучи убежденным протестантом, не может присутствовать при крещении, поэтому сам должен выбрать представителя. Один представитель выбирает другого! – она не удержалась от смеха.
– А французы? – мадам Райе одобрительно наблюдала, как Мария пьет поссет.
– Граф де Бриенн будет представлять Карла Девятого и уже выехал из Франции. А дорогой мсье дю Крок, наш французский посол, будет представлять Моретту, представителя герцога Савойского, который чересчур задерживается в Париже.
Мария явственно ощущала пренебрежение: даже блестящей церемонии, которую она запланировала, и всех сопутствующих почестей оказалось недостаточно, чтобы заманить людей на север. Ей была ненавистна мысль о таком неуважении к ее стране, хотя она сама привозила в Шотландию французов и предметы обстановки. Но это другое…
– Он пожалеет о том, что пропустил церемонию, когда услышит о ней.
– Нам будут помогать делегации от трех лордов, каждая из которых будет носить одежду своего цвета. Лорд Джеймс и его люди будут в зеленом, Хантли и его люди – в красном, а люди Босуэлла – в голубом.
– Это цвет преданности.
– Он доказал свою преданность, и сейчас мне нужно поговорить с ним. Пожалуйста, попросите Нау вызвать его.
– Хорошо, мадам. Вы допили поссет? Давайте я унесу стакан.
Босуэлл сразу же явился на вызов. Мария заметила его бодрую походку и поздравила с выздоровлением.
– Отчасти это произошло благодаря вашему отличному врачу, Бургойну, – признался он. – Он нянчился со мной и ублажал меня, как французскую кокетку, едва ли не пичкал ароматными мазями и теплыми компрессами, но мне это нравилось. Надеюсь, вы тоже выздоравливаете.
– Мои раны хуже поддаются лечению, чем ваши, – сказала она.
– Полагаю, речь идет о лорде Дарнли?
– Да, – она опустила голову, стыдясь того, что говорит о своем муже как о незаживающей ране. – Что вы… решили? Каков ваш план? Я оставила все на усмотрение лорда Джеймса и даже не получала писем от Дарнли после нашей встречи в замке Крейгмиллер.
– Не знаю, о чем вы говорите, но лорд Джеймс упоминал о каком-то письме, которое заставило вас плакать.
– В нем лорд Дарнли угрожал, что не приедет на крещение. Он сказал, что поскольку зарубежные послы, особенно английский, не станут называть его королем, он отказывается приехать. Разумеется, отсутствие отца при крещении поставит под сомнение законность рождения принца. О, Босуэлл, что мне делать?
Как только Мария произнесла эти слова, она тотчас пожалела о них. Она не хотела причинять ему неудобств или вселять в него уверенность, что считает его кем-то большим, чем просто ценным советником. Но она не хотела и отдалять его от себя, особенно сейчас, когда одно его присутствие было для нее самой драгоценной вещью на свете. Он не должен знать или хотя бы подозревать об этом, иначе он уйдет. Она твердо знала это после поцелуя в доме казначейства. Это было все, на что она могла надеяться, и она молила о том, чтобы это оказалось реальностью.
