Это движение, так характерное для Босуэлла, тронуло Марию больше, чем она могла представить. Этот маленький жест наполнил ее ликующей радостью – он описывал все, что она помнила и любила в нем.
Да, любила. В то же время это слово, отчетливо прозвучавшее в ее мыслях, оставило после себя гнетущее чувство обреченности.
«Да, я люблю его, но в этом нет ничего, кроме горя, стыда и зловещей судьбы, – подумала она. – В самом моем счастье заключено несчастье – их нельзя разделить.
Если бы я не знала этого, то, наверное, продолжала бы жить по-прежнему и оставаться женой Дарнли, справляясь с отвратительными последствиями его вероломства и с глубокой неприязнью лордов Конгрегации. Скудный рацион, состоящий из скуки, уныния и повседневных мелочей, можно было бы вынести как наказание за отсутствие знаний о Шотландии с самого начала и даже за бездумные радости во Франции, когда я праздно наслаждалась иллюзией вечного лета. Но теперь я не могу продолжать… я уже не такая, как раньше. Но я боюсь узнать, кем могу стать в ближайшем будущем».
– Нам сказали, что вы умерли, – тихо проговорила Мария.
– Тогда, надеюсь, это стало приятным сюрпризом, – отозвался Босуэлл. Его голос, поначалу слабый, стал более звучным.
– Не сюрприз, – возразила Мария. – На следующий день мы с облегчением узнали, что вас только ранили, но не смертельно.
– Он очнулся, когда его везли на телеге, – объяснил мальчик. – Мы думали, что везем окровавленный труп, и телега подпрыгивала и застревала через каждые десять ярдов, когда он неожиданно застонал и пошевелился. Тогда мы побежали! – с радостным смехом добавил он. – Вы когда-нибудь видели, как труп возвращается к жизни? Лишь когда мы услышали, как он ругается, то поняли, что это не привидение.
– Разве призраки не могут ругаться? – спросил Босуэлл. – Думаю, они должны делать это с самого начала. В конце концов, кому нравится быть мертвым?
Мария видела, что его левая рука туго забинтована, а повязка на голове влажная от крови.
– Хуже всего с животом, – сообщил он и сдвинул одеяло здоровой правой рукой. Всю брюшную полость покрывал такой толстый слой бинтов, что он напоминал стеганую кожаную куртку, какие носят в Приграничье. – Вертикальная рана почти в шесть дюймов. Он достал меня, когда я наклонился над ним и напросился, чтобы меня разделали, как фазана. Ну да ладно – по крайней мере он мертв. Да сгинут все враги королевы, – беззаботно добавил он. – Надеюсь, он-то не очнулся в телеге?
Мейтленд улыбнулся ему:
– Нет. А вы скоро поправитесь и будете убивать новых врагов.
– Увы, у королевы их много, – согласился Босуэлл. – А как прошел суд в Джедбурге? Заседания закончились?
– Безусловно, – ответил лорд Джеймс. – Мы не стали бы делать перерыв ради визита к вам.
– И?..
– Приговоры вынесены, – сказал Мейтленд. – Казней не последовало.
– А как же Керр? – недоверчиво спросил Босуэлл, повысив голос.
– Королева лишь наложила на него штраф, – ответил лорд Джеймс. – Судя по всему, ее тронула история о личных недостатках аббата. Наш царственный король Яков Пятый не столь мягко обходился с этими преступниками. Боюсь, из-за такого женского подхода ваши раны оказались бесполезными. Если бы Джоку-с-Поляны удалось выжить, он бы тоже, несомненно, сочинил какую-нибудь грустную историю, чтобы избежать казни. Возможно, его сын страдал от меланхолии, или любимый боров подавился желудем. Какое горе!
Босуэлл перевел горящий взгляд на Марию. Она коротко посмотрела на лорда Джеймса, приказывая ему замолчать.
– Если есть доклады о ваших рейдах и других событиях в Приграничье, мы возьмем их в Джедбург для изучения, – сказала она, постаравшись принять величественный вид. – Я привезла вам записи судебных слушаний. До конца октября мы останемся в Джедбурге. Когда вы сможете передвигаться, мы распорядимся, чтобы вас доставили на носилках.
– На носилках! – воскликнул он. – Только беременных женщин и инвалидов перевозят на носилках!
– Я пришлю вам носилки в течение десяти дней, – настаивала она. – И вы воспользуетесь ими… по моему приказу.
Время приближалось к трем часам, и они уже слишком задержались. Марии совсем не хотелось уезжать, но когда она получила доклады Босуэлла, то поняла, что время пришло. Значительную часть обратного пути придется проделать в темноте.
