«Думай о голубом небе над бегущими облаками… думай о том домике, вернее, о хижине… об этих людях, которые выглядели гораздо старше своего возраста… Отдадут ли они Босуэллу своих щенков? Собаки выглядели странно, но хозяева говорили, что они хорошие охотники. Как они на бегу не путаются в своей длинной шерсти?..»
Дарнли вскрикнул и судорожно стиснул ее. Значит, все закончилось? Она поцеловала его в лоб, покрытый испариной. Да, он сделал свое дело.
«Слава Богу и всем святым, особенно девственным! Я все-таки выдержала это!»
– Мария, Мария, – шептал Дарнли. – Ах, моя Мария!
– Теперь засыпай, – сказала она. – Спи здесь, рядом со мной.
Довольный, он прильнул к ее плечу и мгновенно заснул.
Через несколько минут она выскользнула из-под него и потянулась к ночной рубашке, лежавшей на полу. Натянув ее, она подошла к окну и выглянула наружу. Строй облаков рассыпался, и теперь они были разбросаны опаловыми комками по всему небосводу.
Невдалеке мерцала река Твид, хорошо различимая при свете полной луны. Если бы Мария находилась ближе, то услышала бы шепот и плеск мелкой воды на перекатах. Какой стишок о Твиде она сегодня узнала от Босуэлла?
Твид сказал однажды Тиллу:
«Ты, дружок, течешь вполсилы».
Отвечает Твиду Тилл:
«У меня побольше сил.
Я теку неторопливо,
Но не упущу поживу;
Где утопишь ты двоих,
Проглочу я четверых».
Значит, Твид может быть опасным, хотя здесь, рядом с домом, он казался ручным. По вечерам они часто лакомились лососем и форелью, выловленными в его холодных водах, и река выглядела доброй соседкой.
Луна сияла во дворе, высвечивая каждый круглый камень на мостовой. Деревья слегка раскачивались на ветру, шелестя густой августовской листвой, словно огромными веерами.
Во всем доме было темно, даже в комнатах Босуэлла – на его окна она посмотрела отдельно.
На следующее утро все собрались на каменном дворе, где сэр Джон расставил стулья и столы. Солнце уже играло в листве и обещало прекрасную погоду; поблекшая луна только что на западе зашла за горизонт.
– Прошу вас, угощайтесь, – любезно предложил сэр Джон, пока слуги разносили подогретый эль в небольших кружках и тарелки с яйцами под горчичным соусом и холодной бараниной.
Босуэлл взял тарелку и легко опустился на стул. Закинув руку за спинку стула, он принялся неторопливо глотать эль, а когда осушил кружку, облизал губы и отодвинул ее в сторону.
– Вчера у вас была долгая прогулка, – утвердительным тоном произнес сэр Джон.
– В самом деле, – ответил Босуэлл, прожевавший кусок баранины и проглотивший его, прежде чем ответить. Он улыбнулся, показав ровные белые зубы. – Расстояние не так велико, но с подъемами, спусками и поворотами путь занимает несколько часов. Правда, я увидел то, что собирался, – он взял другую кружку.
«Как и я», – подумала Мария.
За то время, пока она не видела его, ее чувства к нему не исчезли, а, наоборот, волшебным образом усилились. Интерлюдия с Дарнли никак не повлияла на них.
Во Франции наставник однажды учил ее, что для прочного запоминания образа, чтобы он сохранился во всех подробностях и можно было вызвать его усилием воли, она должна тщательно перечислить и описать все аспекты запоминаемой вещи, как если бы описывала их слепому человеку.
«Ибо, дитя мое, непостоянство человеческого ума таково, что он вскоре забывает обо всем, что видит. Если ты хочешь сохранить что-то, то должна закрепить это с помощью слов».
Она попробовала и обнаружила, что этот метод хорошо работает для запоминания цветов, комнат, лиц и церемоний.
Теперь, когда ей захотелось навсегда сохранить Босуэлла в своей памяти таким, каким он был в этот момент, сидящим у входа в охотничий дом в ясный августовский день, она начала мысленно описывать его черты.
За ним находится стена кремового цвета, частично увитая плющом над прямоугольными окнами. Солнце освещает ее, но Босуэлл все еще находится в длинной тени деревьев вокруг дома.
Его голова круглая и довольно большая для его туловища. Волосы почти рыжие, но не вполне: там достаточно каштановых прядей, чтобы смягчить цвет. Стрижка по-солдатски короткая, и его уши хорошо видны. Они имеют красивую форму и прилегают к голове. Мочки ушей широкие.
