Королевский штандарт стоял рядом с тем местом, где находилась Мария, и знамя с вышитым красно-желтым львом развевалось на ветру. Остальная часть армии шла в бой под крестом Св. Андрея.
Босуэлл, подъехавший к ней, выглядел другим человеком – бодрым и переполненным энергией. Он указал на мятежников, смотревших на них с расстояния двухсот ярдов.
– Подведем итоги, – сказал он с довольным, почти злорадным видом. – Силы почти равны, хотя у них больше опытных кавалеристов и лучшее вооружение. Но там слишком много командиров. Они будут путаться с приказами.
Мария посмотрела на отряды солдат, носивших мундиры разного цвета. Но на сердце у нее стало тяжело, когда она увидела прибывших горцев под командованием графов Атолла и Гленкерна. Казалось, там были тысячи конников.
– Графы Мортон и Хоум командуют конницей, – сказал он. – Те самые, которые осаждали нас в Бортвике.
– Эрскин, – печально добавила она и указала на него. – Опекун моего сына. Даже он пошел против меня.
– Это произошло не сейчас. Он всегда был против тебя.
Эти слова глубоко ранили ее. Эрскин был другом и человеком, которого она знала с раннего детства.
– Даже близкий друг, которому я доверяла и который делил хлеб со мной, теперь ополчился на меня, – пробормотала она.
– В Шотландии так бывает почти со всеми, – ответил он. – Смотри, вон молодой сын чародея, и лорд Линдсей рядом с ним. Убийцы Риччио снова собрались вместе. Но, кроме Киркалди из Грэнджа, среди них нет ни одного опытного командира. Нам следовало бы опасаться лорда Джеймса.
– Возможно, он здесь.
– Нет. У меня надежные сведения, что он находится в Нормандии и ждет сигнала. Он не вернется в Шотландию, пока не сочтет это безопасным для себя. Надеюсь, этого никогда не случится. Надеюсь, ему понравится есть французский рубец à la Caen[20] до конца своих дней.
– Это знамя! – воскликнула она, увидев белый шелковый стяг с фигурами Дарнли и младенца Джеймса со словами «Отомсти за меня, Господи».
– Не обращай внимания. Это сделано лишь для того, чтобы ты пала духом перед боем. Когда все закончится, я порежу его на куски и пущу на корм для свиней.
– Где Хантли? – воскликнула она. – И Гамильтон со своими людьми? Почему они не пришли?
– Наша лучшая тактика – оттягивать начало сражения в надежде, что они подойдут и укрепят наши силы, – ответил Босуэлл. – Но трудно будет откладывать слишком долго. Из-за голода у нас могут появиться дезертиры.
– Дезертиры?
– Это возможно, – сказал Босуэлл. – В конце концов, основную часть нашей армии составляют не обученные солдаты, а простые крестьяне, которые присоединились к нам на марше. Они могут разойтись, и это будет даже трудно назвать дезертирством.
Опасность их положения теперь стала очевидной. Две армии были почти равны по численности, но войскам королевы не хватало оружия, провианта и боевого духа. Они будут таять под палящим солнцем и могут даже разбежаться во время боя. Бездействие было смертельным, но решительное действие оставалось рискованным.
– Я продвину своих людей на юг для позиционного преимущества, – сказал Босуэлл, покосившись на ряды мятежников. Мария видела, что там началось какое-то движение. Очевидно, они делали то же самое. Когда Босуэлл отъехал в сторону, Марию охватила нервная дрожь. Ее лошадь тихо ржала и била копытом.
– Ожидание – это пытка, – обратилась она к Мэри Сетон, которая сидела на лошади с таким серьезным видом, что казалась существом из иного мира. – Из всех вещей, которые от меня требовались, ожидание было самым трудным.
– Оно противоречит вашей натуре, – сказала Сетон. – О, Ваше Величество, почему вы…
– Перестань, – велела Мария. – Больше ни слова! Ты не имеешь права задавать этот вопрос.
Она отвернулась и стала следить за передвижением противника. Некоторые солдаты плескали в лицо холодную воду или наполняли свои шлемы и пили. Утро становилось все более жарким, но ее войска не могли приблизиться к проточной воде, приносившей облегчение. Ее охватило чувство, близкое к отчаянию. Даже внезапная жара казалась врагом, перешедшим на сторону мятежников.
Солнце поднялось еще выше, но армии не приблизились друг к другу. Каждая из них оставалась на холме, и ни одна сторона не хотела лишаться преимущества в попытке атаковать другую. Со стороны Эдинбурга не поднимались столбы пыли, указывавшие на приближение Хантли или Гамильтона.
