Плакат был большим, почти целый ярд в длину и ширину. Краски были яркими и сочными. В верхней части находилось изображение русалки с длинными волосами и короной на голове, обнаженной по пояс, как и говорил Джеймс. В правой руке она держала нечто похожее на цветок с длинным стеблем, а в левой – пергаментный свиток. На случай сомнения ее окружал вензель с буквами M и R.
Под ней был нарисован заяц с фамильного герба Хепбернов с буквами JH (Джеймс Хепберн), окруженный кольцом мечей.
– Разве не прелестно? – спросил Джеймс.
– Что она держит в руке?
– Это все, что вы хотите спросить? – Джеймс отступил на шаг и поднял плакат. – «Что она держит в руке»? Боже милосердный! Лучше бы спросить: «Это мужчина, который был в моей постели?»
– Как ты смеешь? – вскричала она. – Ты допрашиваешь меня как преступницу или подозреваемую!
– Очевидно, так и есть, – сухо отозвался он. – Иначе этот плакат не появился бы на свет. А теперь скажите, если вы хотите прояснить дело… это правда? Граф Босуэлл – ваш любовник? Он убил короля?
– Нет!
– «Нет» на оба вопроса или только на один из них?
– Граф не убивал короля. И он не мой любовник!
– Тогда кто же убийца?
– Не знаю.
– Разве вам хотя бы не любопытно? Если вы не причастны – а я верю вам, – то вы не хотите, чтобы человек, без колебаний совершивший убийство, продолжал разгуливать на свободе. Он может нанести новый удар.
– Возможно, это было не цареубийство, а лишь несчастное стечение обстоятельств. Король ушел из дома…
– Мария, ради любви, когда-то существовавшей между нами, ради любви к вашему отцу, умоляю вас найти убийцу и покарать его. Вы делаете большую ошибку, если полагаете, что это будет похоже на убийство Риччио, о котором все немного поговорили и забыли. Так не получится. На этот раз все должно разъясниться до конца.
Джеймс бросил плакат на пол. Он выглядел измученным, и она только теперь заметила, что его поза была усталой и напряженной. Когда-то – до того, как появился Дарнли, – между ними существовало что-то похожее на родственные узы. И он был прав насчет Дарнли; скорее всего, он прав и теперь.
– Граф Леннокс тоже требует расследования, – признала она. – Но с чего мне начать? Я никому не могу доверять!
– Вы должны полагаться на секретаря Мейтленда, – ответил Джеймс. – Не стоит доверять Босуэллу. Он сердитый и раздражительный человек. Его единственной реакцией на плакаты было окружить себя толпой головорезов и расхаживать по улицам с криками, что он умоет руки в крови любого, кто посмеет открыто обвинить его в убийстве. Не позволяйте ему направлять ваши действия. Мейтленд…
– А как насчет тебя? Ты можешь помочь мне?
– Разумеется, но я хотел встретиться с вами сегодня еще и для того, чтобы выправить бумаги для поездки на континент в течение нескольких недель.
– Сейчас?
– У меня дела…
– Очевидно, твоя жена быстро поправилась!
Итак, лорд Джеймс снова собирался уехать. Это означало, что он предвидит наступающие неприятности. Он уйдет со сцены, а потом вернется, по своему обыкновению. Что он задумал?
– Я отказываю в разрешении. – Пусть останется здесь, он ей нужен. Если он действительно так заботится о Шотландии…
– Теперь вы выглядите такой же мелочной и мстительной, как ваша кузина Елизавета. Помните, как она отказалась выдать вам паспорт?
– Это не одно и то же.
– Возможно. Но я лучше послужу Шотландии за границей. Мне нужно лично побеседовать с некоторыми людьми во Франции. Я скоро вернусь.
Теперь он обхаживал ее, словно уличный торговец. Сейчас он предложит ей привезти модные украшения из Парижа.
– Я знаю, вам нравятся золотые нитки, которых здесь не найти, и ювелирные пуговицы…
Она прыснула со смеху.
– Прошу прощения? – с оскорбленным видом произнес Джеймс.
Ему очень хотелось уехать. Он что-то знал. Возможно, будет лучше, если он уедет. Тогда они с Босуэллом получат большую свободу действий. Мысль о Джеймсе, наблюдающем за ними и оценивающем каждый взгляд, которым они обменивались, выглядела пугающе.
– Хорошо, ты можешь ехать, – сказала она. – Но я хочу, чтобы по пути ты остановился у королевы Елизаветы и побеседовал с ней. Кроме того, – с улыбкой добавила она, – я действительно буду рада, если ты привезешь мне гранатовые пуговицы.
