— Я верю фактам, — убежденно ответил Хасан, — только фактам. И считаю, что молодежь должна полагаться на свои собственные силы.
Иса с трудом сдерживал себя.
— Призыв к разрушению опасен. Не будь измены, мы поставили бы короля на место, заставив его считаться с конституцией, и добились бы независимости.
Хасан широко улыбнулся и, взяв стакан с чаем, мягко произнес:
— Ты человек преданный и верный. Но именно из-за этой слепой преданности ты сблизился с людьми, которые вовсе этого не заслуживают. Поверь мне, — продолжал он, — все в стране прогнило и поражено коррупцией. Обогатиться любым способом — вот что больше всего интересует тех, кто стоит сегодня у власти. Разве ты не чувствуешь, как отовсюду несет запахом гнили? Каким же образом ты рассчитываешь вытянуть нас из этого болота?
Со двора донесся голос матери: она молилась. Иса несколько смягчился. В конце концов Хасан был его гостем. Но никакая сила не могла заставить Ису согласиться с ним. Он никогда не сделал бы этого — хотя бы из упрямства. И все же… Глубокая печаль все больше и больше растравляла душу. Его представления о мире рушились, идолы, которым он до сих пор поклонялся, рассыпались в прах.
Хасан говорил сейчас об убытках, причиненных пожарами, о том, во что обойдется их возмещение, о позиции англичан, о продолжающихся арестах. Но вскоре он опять принялся за свое.
— Укажи мне у нас хотя бы одно место, не пораженное коррупцией!
До чего же Исе были ненавистны все эти наводящие тоску разговоры!
Неожиданно в голову пришла давно забытая история. Еще мальчишкой, будучи вместе с отцом в гостях у Али-бека Сулеймана, Иса, оставшись один в столовой, заметил в полуоткрытом ящике буфета плитку шоколада и стащил его!
Прошло почти четверть века, но Иса никак не мог вытравить из памяти это неприятное воспоминание.
Между тем Хасан (пропади он пропадом!) не прекращал своих нападок.
— Чего же вы хотите? — устало спросил Иса.
— Влить новую, свежую кровь в одряхлевшие вены…
— Где же ее раздобыть?
Хасан рассмеялся, сверкнув двумя рядами белоснежных зубов.
— Страна еще не вымерла окончательно, — сказал он.
— Может быть, ты назовешь силу, которая заслуживает большего доверия, чем наша партия? — раздраженно спросил Иса.
Хасан насмешливо посмотрел на него, но ничего не ответил. Во дворе слышался старческий голос матери, все еще читавшей молитвы.
— Так что же все-таки делать? — продолжал допытываться Иса.
— Оказать помощь самому черту, если он возьмется спасать тонущий корабль…
— Но ведь черт еще никогда ничего не спасал!
Не выдержав взгляда своего противника, Иса отвел глаза в сторону и о полнейшим безразличием стал смотреть в окно, за которым пламенел багряно-красный закат.
— Прежде всего необходимо, чтобы англичане, король и старые партии убрались вон, тогда мы скажем свое слово! — воскликнул Хасан.
Иса горько усмехнулся.
— Пожар Каира показал, что измена сильнее правительства и народа, вместе взятых.
В комнату вернулась мать. Ее щеки слегка порозовели от ветра.
— Неужели нет другой темы для разговора? — вздохнула она и, усевшись на свое место, спросила Хасана:
— Ну, а ты когда женишься?
Иса опять вспомнил историю со сватовством Хасана к Сальве. «Все прибедняется, а сам себе на уме, — с раздражением подумал он о брате. — Небось зарится, как и другие, на ее деньги, рассчитывая поправить свои дела».
Хасан между тем смеясь отвечал матери:
— Возникли всякие непредвиденные обстоятельства…
— А когда нас навестит твоя мать?
— Уж очень далеко вы живете… Но она непременно придет…
Перед самым уходом он спросил Ису:
— Куда ты собираешься сегодня вечером?
— В клуб… — несколько вызывающе, но спокойно ответил Иса.
— Ну что ж, всего наилучшего, до свидания, — распрощался Хасан и направился к двери.
