Он начал глубоко и учащенно дышать, сам не отдавая себе отчет в этом. Голова гудела от боли, а в висках забарабанил учащенный пульс. Сердце работало на максимуме своих возможностей. Надпочечники усердно принялись вырабатывать адреналин. Еще секунда промедления и он точно не сможет больше решиться на убийство. Да, именно убийство, пусть даже оно и было на благо, как глупо это бы не звучало.
Закричав, Кевин Нолан вонзил нож в грудь Солнечному Лучу. Глаза и рот женщины распахнулись, чтобы спустя мгновение закрыться в последний раз.
Кевин отвернулся от нее, стон горя вырвался из его груди. Он больше не мог находиться с ней в одном помещении. Шатаясь, словно пьяный, Кевин вышел наружу, оставив распахнутой дверь.
'Ты обязан, что-то предпринять! Ты должен ее вернуть! Ты не можешь просто так ее оставить! Ты связан обещанием! Ты… Ты… Ты…'.
Кевин сидел под кроной дерева, сжимая руками голову и раскачиваясь вперед-назад. Совесть в нем буквально кричала! Она душила его своими сухими колючими пальцами и твердила одно и то же — он не мог потерять Солнечный Луч, точно так же как потерял и Линин. Он был обязан ей помочь. Он не мог отправиться к Океану Надежд без нее. Так было не правильно.
— Но, что я могу?! — закричал он. — Я бессилен!
Но, это было не так. Он знал ответ, тот просто до поры до времени скрывался в закоулках его памяти, стараясь ускользнуть от него, не желая быть обнаруженным.
У него был шанс спасти Солнечный Луч. И им нужно было воспользоваться.
Кевин сломя голову побежал обратно к берегу речки, на то место где он оставил труп убитого им вампира. Одежду Солнечного Луча ему удалось обнаружить довольно легко. Но гораздо важнее было найти ее амулет. Он взял его в руки и поднес к глазам. В тускло-желтом камне горел еле заметный свет. Дух все еще был жив. Нолан быстро, словно вор, запихнул амулет в карман и побежал обратно в чащу леса на поиски дуба. И в этот раз ему не пришлось долго искать нужное ему дерево, словно некая высшая сила хотела того, чтобы он выполнил ритуал. Сила, которую можно было противопоставить Океану Надежд, но которая не имела ничего общего с Четырьмя Темными.
Он принялся сдирать кору с дерева голыми руками, стирая ногти и подушечки пальцев в кровь. Он продолжал это делать, не обращая внимания на занозы, что впивались ему под ногти и кожу. Когда он решил, что содранный коры будет достаточно для того, чтобы развести костер и заставить его гореть минимум десяти минут, Нолан взял кору в охапку и помчался обратно к дому.
Вбежав в хижину, он, стараясь не смотреть на лежавшее на кровати тело, направился к камину. Там все еще жарилось мясо, а вернее — обугливалось. Кевин бросил дубовую кору на пол, выбрал очередной нож и перетащил ведро с водой поближе к камину. Затем, он схватил лопатку и начал переносить угли и пепел из камина в воду. Туда же последовало и мясо. Очень скоро часть дома обволокло густым белым паром.
Как только все угли оказались в воде, Кевин вымел остатки из камина метлой, не замечая того, как кончики инструмента начинают дымиться, после чего перенес всю дубовую кору в камин. Воду из ведра он вылил через порог, после чего прикрыл плотно дверь.
Самым сложным оказалось — разжечь огонь, не прибегая к помощи катализаторов, вроде керосина или же бумаги. Солнечный Луч не уточняла, можно ли было в таком костре использовать вспомогательные материалы, а он не решился рисковать. Спустя минут пять кора дуба все же начала медленно дымиться. Кевин выудил из кармана амулет и надел его на шею, затем принес из спальной комнаты еще один плед, которым накрылся, дабы дым не слишком сильно рассеивался по помещению. Наконец он нагнулся над тлеющей корой дуба и принялся вдыхать клубы дыма.
Вначале все было вполне терпимо, но чем сильнее разгорался костер, тем сложнее ему было продолжать дышать. Вскоре его начал одолевать кашель. И все же он решил не сдаваться. Вытирая пот со лба и висков, он продолжал дышать дымом, чувствуя нарастание ощущения схожего с опьянением.
Простояв так около десяти минут, Кевин Нолан схватился за нож. Как не странно, ему не было страшно. Скорее всего, тому виной было отравление угарным газом. Но даже в таком сомнамбулическом состоянии, он смог вспомнить о жене и дочери.
