Кевин не смог перебороть свой инстинкт самосохранения и отступил назад на пару шагов. Вампир расценил это как поражение с его стороны и вернулся обратно к своей жертве. Учитывая, что она оставалась лежать на каменистой почве и не произносить ни единого звука, Кевина охватила паника и уверенность в том, что самое ужасное уже произошло. Но, это не значило, что он был готов сдаться, убежать обратно в дом и закрыть окна и двери поплотнее, в надежде дожить до утра. Он был готов биться до конца, не думая о своей жизни и о том, что, умерев, он больше никогда не увидит свою семью. В эти минуты не было ничего важнее Солнечного Луча.
Он опустился на колено и сжал в левой руке одну из многих сухих ветвей, что лежали неподалеку, затем подобрал с берега самый увесистый камень. Прицелившись, он кинул камень в вампира, тут же вспомнив свое противостояние с медведем. Тогда все закончилось благополучно для него. К сожалению, не потому, что он смог дать отпор зверю самостоятельно, а потому, что ему на помощь пришли некие силы, род которых он не знал, но догадывался об их происхождении. Стоило ли ждать их и в этот раз?
Галька пролетела над головой вампира, который, вновь вцепился клыками в горло женщины. Кевин быстро поднял очередной камень и кинул его в жуткую тварь, которая внешне выглядела ужаснее гарпий, хотя еще пять минут назад, Кевину казалось, что такого просто не может быть. Этот камень попал прямо в макушку кровососа и тот поднял голову и вновь зарычал. Не останавливаясь на этом, Кевин кинул очередной камень, который угадил в плечо вампира. Зверь ринулся в его сторону, желая покарать наглеца, чего, собственно, Нолан и добивался. Он взял палку в правую руку, поднялся на ноги, став в стойку и попытался вспомнить все уроки Тифа, полученные им на корабле 'Могучая волна'. Один из таких уроков хорошо засел в его память, так как он лучше всего у него получался. И этот урок гласил, как нужно действовать при атаке противника, используя его слепую ярость в качестве своего преимущества.
— Ну же! Иди сюда!
Кевин испытывал страх, но этот страх был обусловлен волнением за жизнь Солнечного Луча и только. Страх перед опасностью, агрессией и физическим столкновением с противником давно уже притупился.
Вампир налетел на него настолько быстро, что ему не удалось вовремя среагировать. Его сбили с ног, но к счастью, вампиру не удалось схватить своими лапами его за плечи. Когти лишь распороли материю рубашки на его плечах и немного задели кожу.
Монстр взмыл вверх, укрыв своими широкими крыльями луну, после чего как ястреб полетел камнем вниз. Кевин успел встать и прежде чем вампир смог схватить его и превратить в очередную жертву, он отскочил в сторону. Дункан Дэвлон сжал в лапах лишь горсть камней, на которых секунду назад лежал Нолан. Он успел лишь повернуть свою серую лысую голову в сторону человека и зло зарычать, после чего палка, сжатая в руках Кевина, пронзила его левый глаз, который с отвратительным звуком лопнул и из него потекла красная жидкость. Не отпуская палки, Нолан, крича от злости, надавил на глазницу вампира сильнее, после чего тот опрокинулся на спину и пища забил в истерике руками, ногами и крыльями. Человек, опустил на его грудь ногу, продолжая вдавливать ветку в черепную коробку твари, до тех пор, пока не раздался сухой хруст.
Кевин отбросил в сторону сломанную ветвь, сменил стопу на груди вампира своим же коленом, затем взял очередной камень с земли и принялся им вбивать оставшийся в глазнице кусок ветви в мозг отвратительного создания. Когда кол полностью пропал в глазнице вампира, а тот, в свою очередь, практически перестал оказывать сопротивления, Кевин продолжал бить камнем по его лицу, желая полностью превратить голову противника в месиво. Он выбил ему все зубы, включая и клыки, затем он размозжил высунувшийся язык вампира, потом наросты на носу и сам нос. В конце он расколол череп твари, из которого вытекла жидкость и вывалился мозг.
Только после всего этого, Кевин позволил себе остановиться и, тяжело дыша, выронить из ладони окровавленный камень. Единственное, что осталось почти невредимым на лице вампира, был его правый глаз, который продолжал излучать сияние и злость.
