В город я приехал рано, часов в восемь. Постоял на центральной площади, последний раз решая о пути выбора профессии на ближайшее время, и отправился к знаменитому промышленному гиганту с красивым названием «Хмельная Забава». Однако там, о моем решении почему-то не знали и потому, наверное, меня не ждали. На двери отдела кадров висело, написанное на тетрадном листе объявление, о том, что все вопросы трудоустройства решаются только с девяти часов утра. Устраиваться на работу было еще рано. Пришлось сесть на лавочку перед центральной проходной и закурить. Проникший в мой мозг никотин ни с того ни с сего вызвал вдруг в сознании образ дяди Феди, поющего на плечах тети Клавы частушки. Здорово ему было за такой заботливой супругой. Ведь нашла она его где-то, не бросила там, а взяла на плечи и к родной избе несет. Вот она, настоящая забота. Вот это, наверное, и называется любовью, а всё остальное сексом. Мимо меня двигался тоже чем-то озабоченный народ, и никому до меня не было дела. Вообще, наверное, во всем мире до меня никому нет дела. Может прав Сергей Сергеевич и мне жениться пора. Ведь так плохо, когда никому нет до тебя дела. Раньше тетка была, но вот и её не стало. Никому я теперь не нужен. В грустных размышлениях я выкурил две сигареты подряд, и, обнаружив, что срок к устройству на работу подошел, двинулся к отделу кадров. Из посетителей был я там один. Кроме меня в помещении находились только местные работники: тетя в очках похожая на добрую корову, пожилая востроносая грымза и светленькая симпатичная девчонка. Девчонка, в отличие от её товарок по работе, мне понравилась и я, отдав трудовую книжку «корове», стал искоса за ней, за девчонкой, конечно же, наблюдать. Она была ну просто очень хороша собой. Всё у неё было аккуратно и в меру: и рот, и нос, и крупные серые глаза. Всё говорило о её добром и послушном характере. Пушистые же волосы будто светились в солнечных лучах, дав мне повод назвать понравившуюся девушку – Златовлаской. Она, конечно, не знала о своем новом имени и продолжала старательно что-то писать, не обращая, кстати, на меня совершенно никакого внимания. Вот на такой бы жениться, но это не реально. Это не наш, не деревенский кадр. Такие к нам в деревню не выходят. Даже если она и захочет, то кто же её к нам отпустит. Родаки её сразу на дыбы встанут, как бронзовый конь у Петра Первого в Питере и будут нашу любовь, будто змею давить. Только ведь их какое дело, если мы полюбим, например, друг друга. Только бы этой девчонке я по душе пришелся. Нет, к ней я даже подойти не решусь, как не решался подойти в школе к такой же вот старательной отличнице. Страшно тогда было. Мне чего-нибудь попроще надо, подоступнее, а то я с такой и поговорить не знаю о чем. Она, наверное, грамотная да начитанная, не то, что я, тьма беспросветная.
– В охрану пойдешь? – вывела меня из состояния размышлений «корова». – Других мест сейчас нет.
– Пойду, – отрешенно согласился я, окончательно решив остаться на этом предприятии.
– Тогда оформляю. Ты местный?
– Из Копьёва, – дал я краткую справку о месте жительства.
– Правда из Копьёва? – неожиданно заинтересованно спросила меня грымза в очках и глянула так любопытно, словно я назвал местом своего постоянного проживания не близлежащую деревню, а как минимум другую планету солнечной системы, причем не из ближних.
Возникший у грымзы интерес сразу передался её коллегам, и они все трое дружно на меня уставились. Чего я им такого любопытного сообщил? Разглядывать они меня перестали, только тогда, когда девчонка, опять же ни с того, ни с сего, отложила в сторону ручку и вдруг громко запела на весь отдел:
– Я копьевского любила
И мечтала об одном,
Чтоб купил себе он мыла
И поменьше пах дерьмом.
– Ксюша, перестань хабальничать, – строго цыкнула на певунью «корова». – Ты со своими шуточками молодого человека в краску ввела. Нельзя так, ты на работе. Понятно?
– А ему, тетя Вера, между прочим, красный цвет гораздо лучше идет, – отозвалась на замечание сразу ставшая вредной Златовласка, разглядывая меня с еще большим интересом, чем до своего сольного выступления. – Красный цвет делает не так, заметным фингал под правым глазом, который, кстати, ему тоже очень идет. Вы же знаете, тетя Вера, как шрамы и синяки украшают мужчин, а если синяк получен в битве за любовь, то этот синяк можно приравнять к ордену. Кстати, молодой человек, а вы свой синячок в битве за что получили? Не в битве ли с петухами птицефабрики за свободу Копьева от птичьего помета или всё-таки за любовь?
