- Пожалуй,- в третий раз повторил наместник.- Пожалуй, вы правы. Безусловно правы!
Глава пятнадцатая
Слава Гачага Наби росла. В богатых домах его имя произносили чуть ли не шепотом, боязливо при этом оглядываясь. Народ видел в нем мстителя и заступника: крестьяне с надеждой ловили вести о перемещениях его отряда, с восхищением передавали из уст в уста бесконечные рассказы о его дерзких набегах на имения помещиков, его благородстве и справедливости по отношению к бедному люду; ашыги слагали о нем песни.
Как это обыкновенно бывает с легендарными личностями, у Ало-оглы появились двойники, их насчитывалось уже не менее двадцати. Одетые под предводителя восставших, на конях, похожих обликом на знаменитого скакуна Гачага - Бозата, они внезапно объявлялись в богатых поместьях, заставляли господ возвращать крестьянам силой отнятые зерно, деньги и, пронесшись вихрем, исчезали неизвестно куда. Это вконец запутывало сыскную службу, создавало невероятную неразбериху в полицейских сводках.
В то же самое время Ало-оглы преспокойно, как какой-нибудь праздный зевака, толкался на базарах, вступал в разговоры с крестьянами, разузнавал о важных для себя новостях, дарил гостинцы детям, подавал милостыню нищим. Он понимал, что не следует так рисковать, хотя бы ради будущего дела и спасения Хаджар, но не мог удержаться от удовольствия дурачить хваленую царскую полицию, водить за нос ищеек.
Властей особенно беспокоило то, что большая часть солдат, согнанных в Зангезур для подавления бунта, миролюбиво настроена по отношению к местному населению; сыщики доносили, что солдаты с жадностью и одобрением слушают рассказы о подвигах этого, как им внушали офицеры, разбойника, посмеиваются, когда слышат о трусости беков и ханов, согласно кивают головой, узнавая о заступничестве Гачага Наби. В этом не было ничего странного: в общей массе войска представляли собой грозную силу, преданную государю императору и богу, но каждый солдат был тот же крестьянин, которого оторвали от родной земли, от домочадцев, послали на край света убивать таких же, как они, горемык. Легенды и предания о Разине и Пугачеве бытовали среди солдат так же, как и слава Гачага Наби жила на кавказской земле.
Все это знал, видел Гачаг Наби, и гордое сознание справедливости своего дела поддерживало его в самые трудные минуты. Но Ало-оглы знал и видел не только это. Он понимал: принести волю народу, дать ему землю нельзя таким, сравнительно небольшим отрядом, какой был у него. Это храбрые и преданные ему люди. Их набеги вселяют в богатых ужас. Повстанцев поддерживают тысячи и тысячи бедняков, и все же отряд мал. Хотя было в этом и свое преимущество возможность внезапного нападения и быстрого отхода. Тем не менее против него стояла регулярная, хорошо обученная армия, имеющая опыт ведения войн на Кавказе. А сил для большой народной войны было пока мало.
С наступлением холодов положение осложнится еще больше. Повстанцев могли начисто отрезать от продовольственных источников, взять в длительную осаду, и тогда, хоть и славная, но бесполезная гибель. Был и еще один выход: пробиться к границе, покинуть навсегда эту печальную землю. Но это была их Родина. Кроме того, Хаджар томилась в темнице, и нужно сначала добиться ее освобождения.
Обеспокоенный этими мыслями, Гачаг Наби медленно обходил посты, присаживался к костру и, устремив глаза к манящему огню, слушал песни родного края. Среди них были песни и о нем, о судьбе тех, кто пошел с ним: гордость за народную силу звучала в этих песнях, щемящая душу грусть пронизывала их.
Я - крепость, скала неприступная,
Покуда жив, жизнь моя принадлежит обездоленным.
У народа черпает силу Наби!
Сердце у них одно!
На твой зов откликаются поля и горы,
Бурлящие реки, ревущие сели
Такова народная сила!
И вдруг, на самой высокой трепетной ноте возникала мгновенная пауза певца и следом звучали скорбные слова.
В стороне от родной земли сломается твой хребет...
Силу и мощь черпает Наби у народа!
Всегда сердцем с народом Наби!
"Они верят в меня, и такую веру нельзя губить,- думал растроганно Наби. Можно ли обмануть ожидания этих людей, ожидания народа? Лучше уж гибель! Да, но моя гибель - это всего лишь моя гибель, своею жизнью распоряжаюсь я сам. Но кто дал мне право распоряжаться судьбами других? Смельчаки рискуют сейчас, чтобы вызволить из беды мою Хаджар. Мою Хаджар! Как же я должен быть безмерно благодарен им, какой великий долг лежит на мне. Но разве то, что делаю я, делает "кавказская орлица", принадлежит только нам? Разве наши жизни не принадлежат народу? И если нам суждено всем погибнуть, то поймут ли через много лет люди, для чего я это делаю, простят ли мне мои ошибки ради той цели, .какая была у меня?"
